Через много дней скитаний он, наконец, достиг границ Вечного леса. Именно в ту ночь при входе в лес герой заметил странное красное свечение, охватившее небосвод на северо-востоке. Казалось, что там творится какой-то локальный Армагеддон. Но ему было не до того, Слейн был как никогда близок своей цели — порталу возвращения. Чуть позже в центре леса он припал к холодному металлу арки. Слейн проклинал разработчиков и одновременно умолял их выпустить его отсюда, но бездушная машина хранила молчание. Слейн осознавал, что видимо этот день и последующая встреча стали для него тем поворотным моментом.
Когда он оторвался от холодной металлической поверхности, чтобы либо идти дальше в столицу, либо повернуть назад к Армагеддону, он заметил в лесу огонёк костра. Возможно это герои, вряд ли какие-нибудь путники решатся заночевать так далеко от цивилизации. Выйдя на небольшую поляну, Слейн обомлел: у костра сидел одинокий старик и помешивал варящуюся в котелке кашу. Хитро прищурившись, дедуля без всякого страха посмотрел на героя.
— Что, радость моя, заплутал? Садись к моему огоньку, да отдохни.
Не долго думая, Слейн расположился напротив, сквозь языки пламени глядя на странного путешественника. Поблагодарив старика за миску каши и неспешно поедая её, Слейн решил наконец-то нарушить затянувшееся молчание.
— Дед, не боишься один-то вот так в лесу путешествовать?
— Да чего мне бояться? Разве ж я кому нужен?
— Монстры не разбирают старых и младых, впрочем, как и разбойники. К примеру, знаешь ли ты, кто я?
— Ты — одинокий заблудившийся путник.
— Я герой. Тебе это о чём-нибудь говорит?
Старик опять хитро глянул на Слейна из-под кустистых бровей и хитро улыбнулся.
— Значит, люд честной от напастей спасаешь, да зло забарываешь. Низкий поклон тебе.
Герои-то? Зло забарывают? Походу старик жизнь-то прожил, а ума не набрался.
— Герои — чудовища, дед. И я — одно из них. Знаешь, что они творят в деревнях, знаешь, что сотворил я?!
— Слышал я, радость моя, и сердце моё кровью обливалось за души умученных, за души оскверняемые. Но ты уже не такой.
— Не такой?!
И словно движимый каким-то внутренним чувством Слейн решил поведал старику всё, во всех подробностях. О встрече с Астартой и о том, что он сотворил с Алией.
— Ну что, дед, хочешь ещё посидеть со мной у костерка? … Дед?
Слейн опешил, увидев, что в глазах старика стояли слёзы. Так проникся к Алии или за свою жизнь теперь опасается?
— Бедное дитя …
— Чёрт, старик, не трави душу. Я сам не знаю, как с этим жить.
— Что она с тобой сделала. — Старик протянул руку как будто хотел коснуться Слейна. Погодите, это он-то дитя?!
Пока Слейн подбирал слова, старик продолжил свой разговор.
— Но, вижу, каешься ты, грызёшь всего себя. Как ты узнал правду, что сподвигло тебя на это?
— Её зовут Сетара … — Начал Слейн. К концу рассказа он заметил, как старик перестал горевать, и на его лицо снова вернулась улыбка.
Слейн понимал, что спрашивать такое у первого встречного последнее дело, но начиная с тех событий, он ни с кем ещё не делился своей болью. К тому же этот странник услышал историю Слейна и не отвернулся от него. Вот чудной дед.
— Как мне жить с этим, старик?
Дед молча поднялся на ноги и, обойдя костёр, подошёл к Слейну, а потом просто положил обе руки ему на лоб.
— Да простятся тебе грехи твои.
— Чего?!
— Я священник и могу отпускать грехи.
Слейн глубоко вздохнул, мысленно считая до десяти.
— Дед, мне не нужно твоё прощение. Мне нужно прощение Алии.
— Знай, герой, она сейчас в лучшем мире. — Старик снова уселся на своё место. — Иди своим путём и просто твори добро. Алия с Небес увидит кем ты стал и простит тебя.
— Пять быллов, старик. И что, мне продолжать выкашивать монстров направо и налево? Если честно, не очень-то я в этих тварях и разбираюсь. Пару раз сломя голову улепётывать приходилось.
— Ох, молодые, не любите науку, всё вам играться. — Старик полез в свой вещевой мешок, активно что-то ища. — Вот, держи.