С ужасом он также осознал, что кинжал вылетел из его ладони и валяется где-то на полу, а то и под кроватью. Последняя надежда канула в лету. Пытаться отбиться, махая руками и ногами, было бы явным безумием.
— Арксид, так звали того лекаря. Говорят, что он изначально применял вещества из Островной империи только как обезболивающее. Имея возможность стать полноценным жрецом, он удалился в маленький городок на востоке, чтобы лечить людей. Вы отдали приказ об убийстве его и его семьи лишь за одно высказывание в мою поддержку. Айянокрая, жрица храма в Щеркломе, пыталась овладеть тайнами медицины и спасти деревню от оспы, но ваши люди…
С каждым произнесенным именем золотое копье с шипением удлинялось, грозя в скором времени пронзить горло Ксиолия.
— Их было очень много. Много тех о ком знаю я, а ещё больше о которых я не знаю.
«Она даже не представляет насколько», промелькнуло в голове у Ксиолия. По факту Сетара перечислила лишь самые безобидные случаи, когда он убивал в назидание, так сказать для широкой огласки и отчёта Совету. Ни одного случая, когда они запытывали до смерти, когда продавали в рабство и прочее.
— Больше вы этого делать не будете. — Резюмировала Сетара.
Героиня наконец убрала руку с его рта, дав возможность говорить.
— Послушайте, Сетара. Мы же цивилизованные люди. Вы-то должны понимать, что это бесполезно. Убьёте меня, и это дело просто перепоручат другому.
— Вот как? Как же это я не подумала. И что же нам теперь делать?
Издевается иди ждёт предложений? Возможно ли, что ему удастся уболтать эту девчонку. И Ксиолий заговорщически зашептал:
— Сохраните мне жизнь. Я подменю приказы. Всем, кто приговорён, будет тайно даваться возможность скрыться, уехать в места, где их не будут искать. Тех же, кто всё-таки будет упорствовать, можно свозить в специальную тюрьму, якобы для проведения процесса, откуда вы потом сможете вытащить своих сторонников. Согласно же отчёту они все будут убиты. Это единственный вариант. В любом другом случае Совет заподозрит неладное.
Золотые глаза героини продолжали не мигая смотреть на него. Клюнула что ли? Какая дуреха. Впрочем, ожидаемо. Нужно закрепить результат:
— В качестве гарантий могу отметить, что стража от вас не защитит. Так что если что не так, то вы сможете наведаться ко мне снова… и лучше днём.
Угу, да он завтра же пошлёт за целой гвардией воинов Третьего знамения. Он и помыслить не мог, что до сих пор молчавшая имперская шлюшка внезапно нанесёт удар напрямую по нему.
— Понятно. — Глаза Сетары недобро сияли. — Но, откровенно говоря, мне нет дела до того, как вы этого добьётесь. Сейчас вы прибедняетесь. Я в курсе ваших реальных полномочий, в курсе как вы сколотили своё состояние. И, я так полагаю, со смертью кардинала ваша власть только возросла.
Глаза девушки полыхнули огнём, а золотое копьё, повернувшись ребром, оказалось у горла советника.
— Вы должны просто оставить людей в покое. Вам ясно?! Сошлитесь на ценность моих потенциальных сторонников как ценных кадров, на нежелание Асардона, мне плевать.
— Хорошо, хорошо, вы подловили меня. Моя власть действительно безгранична. — Да он скажет что угодно, лишь бы вырваться из когтей этой твари. — От вас ничего не скроешь, я все исполню.
— Вот и хорошо.
Хватка героини ослабла, а световое копье резко сократилось в размерах, а затем и вовсе исчезло, оставив лишь золотое свечение вокруг ладони и предплечья Сетары.
Да ладно? И всё? Нет, она непроходимая дура. Да завтра же он….
Внезапно излучающая свет ладонь героини нежно легла Ксиолию на грудь. В золотых глазах отразилась странная тоска. Что это с ней, она в любви признаваться собирается что ли? Или столь давно не была с мужчиной?
— Я целитель. — Изменившимся голосом начала Сетара. — Я всегда хотела спасать жизни, возвращать здоровье отчаявшимся, дарить радость и утешение. И этот мир дал мне такую возможность. Но он также научил меня, что иногда ситуация требует решительных мер.
На последних словах золотое свечение вокруг героини снова начало разрастаться. Глаза свернули расплавленным золотом. Свет из руки огненным сверлом ворвался в грудь Ксиолия.
Если бы следующим движением героиня снова не заткнула ему рот рукой, асардонец заорал бы от нестерпимой боли. Обжигающее пламя проникло в само его естество и сейчас обустраивалось в грудной клетке советника. От столь чудовищных страданий Ксиолий пытался выгнуться дугой, но стальная ладонь крепко удерживала его на кровати, оставляя лишь возможность беспомощно болтать руками и ногами.