Неудачи преследуют меня повсюду. И, будто прочитав мои мысли и решив подлить масла в огонь, псы одновременно сорвались с места, утягивая меня за собой. Всё, теперь этих животных не остановить.
Я сидела на лавочке в городском парке, собаки в паре метров от меня играли друг с другом. Запустелость этого места поражала: летом, всего-то три-четыре месяца назад, тут всё до ряби в глазах было зелёным, везде бегали счастливые детишки, разные артисты-музыканты давали концерты, — а сейчас же всё пришло в ужасающее запустение. И ни одной человеческой души на пару километров вокруг — парк-то огромный. Никому в такую мерзкую погоду не хочется вылезать из тёплого кокона. Всем подавай курорты да жаркое лето.
Лай собак разбавлял звенящую тишину, давая понять, что я не провалилась в параллельную реальность абсолютно без всего живого, поэтому я, откинув голову на спинку лавочки, выпускала изо рта клубы пара, которые почти сразу растворялись в холодном воздухе.
Прекрасная погода, и ничего не надо добавлять. Именно в такие моменты уединения тянет на вшивую философию и рассуждения о смысле жизни. Именно в такую погоду хочется сидеть у камина, пить вино и почитывать новый томик Бродского.
Погода располагает к депрессии, личная жизнь — к самоубийству.
Усмехнувшись, поправила яркую розовую шапку и, коротким свистком подозвав псов, направилась домой. Телефон просто разрывало от пропущенных от отца: пропасть на три часа с радаров — это вам не шутки.
— Где ты была? — Вот оно — привычное раздражение в голосе и разочарование во мне во взгляде. Слава Скотчу, а то я уже испугалась, что моего батю подменили инопланетяне, и пора звонить в Зону 51. Встряхнула головой, будто попыталась выкинуть из неё дурные мысли. Тщетно. Это все от недосыпа. — …так что быстро иди переодевайся и спускайся к ужину!
Сморгнув наваждение, оставила парку в прихожей и поднялась в комнату.
Вопрос дня: на кой хер бате понадобилось спровадить меня из дома в такую рань? Ответ неясен и неочевиден.
Если отец говорит о гостях, значит, кто-то с работы, и надо одеться соответствующе: чёрный низ, белый верх.
Какими были бы ваши ощущения, если бы вы вошли в собственную столовую, а на вас пялилось шесть пар жадных гиеньих глазок? Будто в террариум попала! А, нет, семь. Седьмого участника обеда я попросту не заметила из-за маленького роста.
— Проходи, Беатриса, — кивнул отец на стул по правую руку от себя. После меня сидели Люба и Инесса, а слева от отца — гости: мужчина, словно гордый лев, смело смотрел по сторонам, сразу видно, что с моим отцом они на равных, иначе не выегоривался бы так тут.
Сверху огроменной волосатой лапищи лежала тонкая и аккуратная ручка с выкрашенными в бежевый ноготками. Сама обладательница оной была ещё тоньше и изящнее, с прекрасной белозубой улыбкой смотрела вокруг тепло, по-доброму, и меня эта волна не обошла стороной: женщина растянула губы ещё шире, показывая ямочки. Я невольно сравнила её с Инессой: мачеха была безусловно красива, но своей угрюмостью проигрывала этой тёплой и летней женщине по всем фронтам.
Следующим образцом для моего цепенького взгляда стал парень с неопределяемым возрастом, но он был явно старше меня, а по грязно-неприятно-зелёным глазам этого индивида стало ясно: зажрался. На красную икру смотрит так, будто ничего дешевле в жизни не видел. Золотые часики, купленные на папины деньги, выглядели убогонько на тонюсеньких женских запястьях. Сразу видно, что от родителей парень взял самые слабые и ненужные качества.
А вот четвёртым членом семьи Королёвых, фамилию которых я уцепила из разговора, и которая просто дышала пафосом, был мальчик лет семи-восьми. Именно этот персонаж заслуживал внимания. Мальчик явно отхватил лучший кусочек, когда распределялся генофонд между детьми. Детские губки распирала счастливая улыбка, красные щеки ярким пятном прыгали на белом лице, а яркие голубые мамины глазки в ореоле пушистейших длинных ресничек смотрели на меня с таким ехидным и весёлым лукавством, что сразу стало понятно: либо хочет что-то натворить, либо уже натворил! Причём в отношении своего старшего брата.
И вот эта уменьшенная версия Апполона весело подмигнула мне, ухватила ложкой устрицы и, пока взрослые разговаривали, а старшенький пытался делать вид, что всё понимает, положила эту склизкую гадость брату в тарелку.
Я же не менее весело подмигнула ему и положила точно такую же мерзость в тарелку Любе, зная, как она люто ненавидит их.
Дальше было просто шоу!
Дима, старший брат, и Люба одновременно черпнули из тарелки устрицу и сунули в рот. Надо было видеть, как растянулись их глаза!
— Под стол! — крикнула я, понимая, что сейчас будет просто феерический провал, и залезла под стол, где меня уже ждало брюнетистое чудо.
Не буду говорить, каким мерзким звуком сопровождалось выплёвывание еды, но наш смех явно заглушал это.
— Нам влетит! — констатировал мальчишка, прикрывая рот ладонью, чтоб не так откровенно хохотать.
— Я привыкла. Бятка. — Мне тут же была протянута маленькая ладошка, которая вполне сильно пожала мою, и младший из Королёвых представился:
— Кеша!
Гробовая тишина явно не сулила нам ничего хорошего, но мы не могли ничего с собой поделать: мы оба начинали хохотать, как только смотрели друг на друга.
На самом деле, за это мне офигеть как влетит, но тут уж ничего не поделаешь — это того стоило!
— Вылезайте, диверсанты! — Королёв-старший, согнувшись вместе с женой пополам, заглядывал под стол и улыбался, как и его жена. Нашу выходку оценили. А вот на батю было банально страшно смотреть: мало ли, вдруг взглядом реально можно убить, а я ещё не готова!
Любы и Димы не было — не удивлюсь, если они пошли переодеваться, а сейчас трахаются в ванной.
Минут пятнадцать я сидела, опустив глаза в тарелку с супом, и тут с громким хлюпаньем в неё прилетел горошинка. Удивленно стерев с носа капельку жидкости, подняла голову и увидела предельно равнодушного Кешу, который вообще никак не выказывал своего участия в этом обстреле.
Ещё сдержав улыбку, подтянула к себе тарелку с кукурузой и, пока никто не видит, взяла прямо пальцами одну и прицельно запустила в мальчика. Попала чётко в тарелку. Он повернулся, озорно посмотрел на меня, взял в руки горошину и кинул.
В итоге все ели горох и кукурузу и удивлялись: откуда это у них такое дело в тарелках, а всё потому, что кидать овощи друг другу в тарелки неинтересно, и надо на спор кидать их в тарелки другим, пока те увлечены разговорами о ценах на рынке, политике и бизнесе.
— Хм, — задумчиво протянула Ольга Королёва, беспокойного поглядывая на мужа. — Димы что-то долго нет.
— Он, наверное, в гостевой ванной, — сказала я, предвкушая подставу, — вверх по лестнице, третья дверь налево. — И премиленько так улыбаюсь женщине, которая не менее мило улыбается мне, вставая со стула и вытирая руки салфеткой. Ядовитое шипение я расслышала даже отсюда, как и влагу на щеке. Это ж как плеваться ядом-то надо, чтобы до меня достало.
— Беатриса, у тебя достаточно необычная прическа, — заметил Олег Иннокентьевич. Олег и Ольга. Это так мило!
— Ничего необычного, — просто улыбаясь, ответила я и поправила собранные в высокий хвост волосы. Сразу же зазвенели колокольчики.
— Очень примечательная работа. Достаточно кропотливая. Я бы и не заметил, если бы Оля не сказала. — Честное слово, лучше бы молчал.
— Да, у нашей Беатрисочки действительно очень интересная прическа. — И Инесса запустила пятерню в волосы на затылке, царапая длинными ногтями кожу головы и показательно натягивая волосы. Чтобы не зареветь от боли, натянула привычную маску с пустой и предельно вежливой улыбкой.
Послышался пронзительный девичий визг, мужская ругань и женский откровенный мат.
Олег Иннокентьевич нахмурился, взглянул в тёмный проход коридора и повернулся к моему бате, чтобы извиниться.
Вошли абсолютно красная от стыда Люба и Ольга, которая за ухо буквально втащила в комнату Диму и стала отчитывать, не отпуская хрящика.