Меня не так просто подъебать, Александр Андреевич, давно пора уже понять это!
========== 14. “Кусочек чужой души” ==========
Шел второй подряд урок литературы, и мы выживали, как могли: я откровенно дремала, положив голову на сгиб локтя, а Милена копалась в телефоне, периодически скидывая мне смешные записи.
Любу отпустили домой, ибо у неё разбит нос и трещина в переносице. Отделала я её качественно, не поспоришь.
Мельком взглянула на телефон, на экране которого светилось новое сообщение от Ростовой:
“Зацени статус. Твоя тема, и паблос тебе понравится, отвечаю:D”
Открыла паблик. Опа, яой. Годнота! От предвкушения даже закусила кончик языка. Взгляд сам собой зацепился за статус.
“Не в меня”
Все, меня можно выносить! Легла на парту, пытаясь скрыть приступ дикого смеха, а на другом конце точно так же сходил с ума Колчанский, которому Мила непременно отправила тоже самое.
Беатриса:
“Не в меня”
Милена:
“Не в меня!”
Беатриса:
“Нет, прошу, только не в меня!”
Милена:
“О, Боже, да! В меня!”
Это был контрольный в голову и я просто повалилась на парту, пытаясь заглушить дикий хохот, а вот девушка не собиралась ничего скрывать и ржала в голос.
Телефон насильно вытащили из моей руки, и учитель, что до этого объяснял положение трех миров в “Мастере и Маргарите”, с умным видом начал листать переписку и зачитывать в слух:
- Не в меня, - разнеслось над классом, и я, не удержавшись на стуле, рухнула на пол, ударившись боком, но не прекращая ржать. - Громова, Ростова, вы чем на уроке занимаетесь? - строго спросил он, но адекватно отвечать мы не могли, поэтому в три глотки проорали:
- Не в меня!
- Не беспокойтесь, Александр Андреевич, - по-доброму начал Кириллов, хлопая бьющегося в истерике соседа по парте по спине, - это ещё нормально. В прошлый раз было “не пришей пизде рукав”. Они орали это на уроке директрисы. Бедная Анна Андреевна потом два часа их у себя в кабинете отчитывала, а они ржали.
- Не в меня! - простонала я, возвращаясь на место, и посмотрела на учителя с моим телефоном в руках. - Простите, Александр Андреевич, но вы просто прочувствуйте эту фразу. Скажите ее ещё раз.
- Ну, не в меня, - повторил учитель и недоуменно посмотрел на меня, когда большая половина класса громко и откровенно заржала.
- О, Боже-Боже, милый-милый, да-а! Но только-только не в меня-я! - пропела Ростова, снова падая на парту, и теперь уже весь класс хохотал, даже не пытаясь успокоиться.
- А ну закрыли пасти! - заорал взбешенный учитель, но кто же его послушает? - Я сказал: “Закрыли пасти!”, иначе сейчас каждый напишет мне ровно три сочинения по разным темам, всосали? - Все всосали, а я икнула, ибо вспомнила, что даже не бралась за то сочинение, чтобы тройку исправить!
Чёрт, как я вообще могла о ней забыть?
- О, Громова, я вижу, ты наконец-таки успокоилась! - язвительно вставил учитель, смотря на моё скривившееся лицо. - Ростова, Колчанский, вон с моего урока! Ещё будут мне тут уроды всякие уроки срывать!
- Да хорош, Александр Андреевич, мы ж пошутили! - возмутился Паша, моментально успокоившись, - его ещё ни разу с урока не вышвыривали.
- Ох, а я вот не шучу! - гаркнул взбешенный учитель, сжав до скрипа в руках распечатки. - Пошли вон!
Наблюдая, как Паша с Милой складывают учебники с тетрадками в сумку, я схватила свою и под крики: “А ты куда пошла? Тебя я не отпускал!” первая вышла из класса, уже в коридоре дожидаясь одноклассников.
- У него пмс, что ли? - удивился Колчанский, появляясь в коридоре и хлопая дверью.
- Не удивлюсь! - бросила Мила, почесывая затылок и шагая на первый этаж. - Вот же ублюдок! И чего взъелся так, будто я его бывшую оттрахала? - пылала праведным гневом девушка, а я лишь улыбнулась, шагая рядом и листая ленту ВКонтакте.
- Трындец какой-то, - поддержал Павел и открыл дверь в столовую. - Девочки, вам чего?
- Нам только сока? - спросила шатенка, косо посмотрев на мою сумку, в которой покоился контейнер вафель со сгущенкой. - Нам только сока! - И парень, утвердительно кивнув, ушёл в сторону буфета.
- У меня, кстати, бабушка приехала, - как бы между делом сказала я, усаживаясь за ближайший стол на четверых.
- Агнесса Федоровна? - удивилась она, усаживаясь напротив. - Это, то есть, мои любимые печенюхи?
- Мне иногда кажется, что ты общаешься со мной только из-за печенюх.
- Нет, конечно! Ещё из-за контрольных.
Милена обожает мою бабушку. Именно обожает. И бабушка Агнесса хорошо к ней относится, а все это на почве еды: бабушка вечный экспериментатор, а шатенке лишь бы пожрать, поэтому можно сказать, что они нашли друг друга.
- Громова, ты такая мразь! - в который раз орала Илона, не давая сосредоточиться на задаче. Четвёртый урок - математика, но учителя, Ивана Николаевича, не было на месте, поэтому я была вынуждена слушать это! - Ты сломала Любе нос! Ты ваще дикая, тебя изолировать надо!
- По-твоему, - не выдержала я, разворачиваясь, - я должна была терпеть оскорбления в свой адрес и адрес моей мамы?
- Ты могла бы смолчать! - визжала она так, что Карина с Олей, что сидели прямо перед сестрами Донцовыми, болезненно морщились. - Ты ей нос сломала!
- Во-первых, - я устало поправила очки на переносице, - я его не ломала. А во-вторых, - я взглянула на крашеную стереотипную блондинку и рявкнула на весь класс: - если ты сейчас ебло не стянешь, я тебе нос сломаю!
- Ну точно дикая! - шарахнулась в сторону она. - Вы слышали? Её изолировать надо!
- Донцова, - недолго думая, начал Корасев, вставая, - я тебя сейчас изолирую! Громова, может, и перестаралась, но была права, когда начистила ей рыло, потому что мать - это святое!
Вау. Просто вау. Такое - и от Даниила, который первым вечно лез задирать меня и всегда был на стороне сестёр, но сейчас вступился за меня. В Матрице явно произошёл сбой.
- Ты вообще заткнись! - ещё громче взвизгнула она, понимая, что теряет даже ту мелкую поддержку, что у неё была. - Она избила Любу и должна быть наказана.
- Донцова, - позвала я, стоя у двери в класс, - иди нахуй. - И молча вышла из кабинета, ибо настогребенело выслушивать о том, какая я дикая и ничтожная.
Я и без вас знаю, что пустое место. Без вас знаю, что ничего не стою и в жизни ничего не добьюсь. Не надо тыкать меня в моё же дерьмо. Я сама его вижу.
На душе было погано, и хотелось тишины. Просто тихого пустого класса, чтобы в нем была только я и книга по подготовке к экзаменам. Ничего лишнего.
У русиста должно быть сегодня всего два урока, так что кабинет наверняка пустует, и ноги сами понесли меня на третий этаж.
Засунула ключ в скважину, но он не повернулся, обозначая, что дверь открыта, поэтому я дернула ручку на себя, другой рукой вытирая слёзы.
Учитель сидел за столом, подперев голову рукой, закусив кончик мизинца, и проверял тетради. Моего вторжения он не заметил, а я, всхлипнув и закрыв на ключ дверь, сбросила с плеч рюкзак. Когда сумка, набитая учебниками, с глухим стуком свалилась на пол, мужчина вздрогнул и взглянул на меня своими ледяными глазами, которые раньше пугали.
Поддавшись странному сиюминутному порыву, в четыре шага пересекла разделяющее нас расстояние и свалилась ему на колени, утыкаясь носом в шею, пахнущую мятным гелем после бритья.
- Громова, тебе плохо, что ли? - удивился он, робко приобнимая меня свободной рукой за талию, чтобы я не свалилась.
Глухо угукнула ему в шею и ещё крепче сжала в кулаках ткань синей майки.
- Ну-ну, все хорошо. - После его слов я позорно разрыдалась, что не позволяла себе довольно давно. Громко, мокро, со всей душой, выплескивая накопившуюся в сердце грязь. - Беатриса. - Вздрогнула всем телом, ибо раньше он никогда не называл меня по имени. И я вдруг поняла, что он произносит его не так, как остальные: его голос грудной, жёсткий, но в тоже время тягучий и сладкий, словно мёд, который я с детства ненавижу. - Ну, ты же у меня такая бой-баба, а тут рыдаешь, как девчонка-пятиклассница! Не ты ли, часом, мне тут альфа-самку, всю такую из себя независимую показывала?