Лиля смеялась. Весело с Варварой, умеет она рассказывать, себя не щадит. И отца этими своими разговорами приворожила. Но ведь разговоры не сами по себе, не что-то отдельное от человека. Какой человек, такой у него и разговор. У Шурика словечки тоже веселые, но нет в них души. Просто смешные словечки, современные, а что за ними — не разглядишь.
— Варвара, скажи честно, я вам мешаю?
Варвара смолкла, задумалась. И в этом молчании Лиля услышала: конечно же мешаешь. Мы ведь с виду только пожилые, а живем по-молодому. А ты приехала и каждую минуту нам глаза колешь: это я, я молодая, а не вы.
— Только честно, Варвара, я не обижусь.
— А на что сейчас обижаться? — сказала Варвара. — Все дело в том, как бы впоследствии ты на нас не обиделась. Мы с твоим отцом нашли друг друга, жизнь свою устроили. А ты возле нас можешь свою проморгать. Не здесь ты, Лиля, вижу я, что не здесь. И в город ехать не хочешь, и здесь себе места не находишь. Привыкнешь ждать — мол, само что-то в ноги упадет, а так не бывает. Может, и бывает кому без трудов удача, но я ее в жизни не видела.
— А у меня была, — призналась Лиля, — парень в меня один на заводе влюбился. Красивый, всем на зависть. Серьезно подступился, домой к родителям водил, а я уехала. Уехала — и все, с концом.
— Как же так? — Варвара нахмурилась, поднялась, стала складывать почищенные грибы с газеты в корзину. — К родителям приводил? Значит, у вас было что-то серьезное?
Лиля поняла ее беспокойство.
— Как вы все этого боитесь! Не было такого ничего. И вообще, наверное, ничего. Забыть бы мне его, а не могу. Раньше зелье было — приворотное, отворотное… У вас в больнице нету такого, чтобы выпить и забыть?
— Да перестань ты с глупостями. Что же все-таки случилось? На чем разошлись?
— Ни на чем. Я уехала, он остался. Ни привета ни ответа. Ни с его стороны, ни с моей.
Степан Степанович шел к ним, держа перед собой, как свечку, большой, с оранжевой шляпкой подосиновик; корзинка с верхом была заполнена подгоревшими на солнце шляпками опят. Он был еще далеко, Варвара успела сказать Лиле:
— Тут все дело в неизвестности. Почему ты ему не написала? Так ни одного письма и не послала?
— Ни одного.
— Что за секреты? — спросил Степан Степанович. — По какому поводу шепчетесь?
— Какой же это будет секрет, если мы так сразу его тебе и выложим. — Варвара посмотрела на Лилю, дескать, держись, не такая у тебя беда, чтобы моя умная голова не придумала выход. — Есть у нас одно деловое предложение: придем домой и покончим с этими грибами до первых петухов — засолим, нажарим и забудем о них.
— Ничего себе перспективочка, — вздохнул Степан Степанович. — Я эти грибы не то что жарить и есть, я на них уже смотреть не могу.
Они возвращались домой такие усталые, что слово сказать друг другу сил не было. Степана Степановича пошатывало, Лиля запнулась на ровном месте и упала. Шмякнулась на бок, держа в руке на отлете тяжелую корзину, спасла ее, не опрокинула.
— Привал, — скомандовала Варвара, когда они подошли уже к самой деревне. — Не можем мы, такие деморализованные, появиться на глазах у соседей. Степан, сними пиджак, вытряхни, Лиля, причешись.
Они сели на скамейку, возле которой стоял столбик с расписанием автобуса. Варвара расплела свою тяжелую темно-русую косу, расчесала волосы, замотала их аккуратным узлом на затылке. Достала из кармана зеркальце, посмотрелась, передала Лиле, а та отцу. Они так отряхивались, причесывались, прихорашивались, словно предчувствовали, что на крыльце их дома сидит с самого полдня, ждет не дождется с дальней дороги нежданный гость.
— Это же только представить себе, — сказал Степан Степанович, открывая калитку. — Татьяна Сергеевна! Как же так? Сидите, ждете, а мы не спешим. Вот видите — с грибами.
— Татьяна Сергеевна! Так это вы? — закричала Варвара и бросилась к ней, сгребла сильными руками, прижала к себе и закружила у крыльца. Когда она ее выпустила, Лиля протянула руку Соловьихе:
— Здравствуйте, Татьяна Сергеевна.
Город, в котором находился завод-поставщик, был южным, жарким, уставшим за лето от толп приезжих, от буйства зелени и щедрости солнца. Осень поуспокоила улицы, на газонах пожухла трава, деревья пестрели желтыми стручками, солнце уже не палило, а обдавало теплом, как остывающая печь. Татьяне Сергеевне город понравился, и номер в гостинице, который им дали на двоих с Мариной Гараевой, был хорош: кровати, разделенные тумбочкой, стояли в нише, остальная часть комнаты была просторной, с балконом, с золотистой шторой на окне, с удобной, красивой мебелью. Не успели расположиться, как из своего номера позвонил Багдасарян, сказал, что вместе с представителем завода ждет их через пять минут на своем девятом этаже, в холле.