Потом появился Ося. Ему важен был сам факт, что я во дворе, он и не заметил узелка. За ним вывалился из дверей первого этажа Миша-маленький. Мы отправились к забору, в тени которого полегла от нашей летней беготни пыльная колючая трава, уселись на нее и поделили семечки на четыре части. Сначала большие, потом средние, потом те, что вылущились из скорлупы.
— Бабушка столько всего привезла, — хвасталась я, — десять мешков. Мешок сала, мешок орехов, мешок яблок сушеных… еще грибов, малину сушеную, липник.
— Что такое липник? — спросил Ося.
— Она все время будет дома сидеть? — спросила Лидка.
Добрая бабушка, любящая Федьку оттого, что не видала других, более стоящих детей, домывала пол, когда я — впереди, Ося, Лидка и Миша-маленький — за мной — выстроились у двери. Бабушка выглянула и приказала:
— Стой, а то нанесешь грязи. Я тебе сейчас трапку постелю.
Она вынесла мокрую тряпку, разостлала ее у порога и тут увидела мою компанию.
— Это кто и зачем сюда?
Я не знала, кто они. «Мои друзья» — таких слов у меня еще не было.
— Бабушка, дай нам чего-нибудь, яблок сушеных и орехов.
— Липника дайте, — добавил Ося.
Почему-то этот липник больше всего разозлил бабушку.
— А ты этот липник собирал? — напала она на него. — Ты его сушил? Тебя батька с маткой учили под чужими дверями попрошайничать?
Она глянула на меня, и я замерла, как кролик, под ее взглядом.
— Где семки?
— Миша-маленький протянул руку и разжал кулак, на потной ладошке лежали два тыквенных семечка. Бабушка чуть не заплакала:
— Веди их всех в хату. Раздай все. Раз такая у тебя голова соломенная — все им отдай. Федька яблочка не съел, а эта готова все чужим отдать. Бедная моя Ольга, что же это выросло у нее? — Бабушка неожиданно умолкла на высокой горестной ноте и вдруг деловым голосом спросила: — Где трапка?
Я сразу не поняла, о чем она спрашивает. А когда поняла, ее уже не было. Она неслась по коридору, потом был слышен стук ее деревянных подошв на лестнице. Сбитые с толку, униженные и притихшие, мы двинулись за ней. Когда мы спускались с лестницы, бабушка уже шла нам навстречу, шла медленно и била на ходу о колено белым полотняным лоскутом, вытряхивая пыль от семечек.
Лидка торжествовала:
— Она тебе задаст. Она тебя на горох коленями ставить будет.
Я поверила. В одном из мешков вполне мог быть горох. Бабушка свалилась на мою голову, как божье наказание, и я уже не хотела ее любви, не ревновала к Федьке. Представить, что жизнь ее в городе явление временное, надо только подождать, потерпеть, опыта не было, и я решила уйти из дома. Уйти насовсем, куда глаза глядят.
Почему-то мы ушли вдвоем с Мишей-маленьким. Запомнился конец дня, сумерки, деревянные столы городского базара, на которых там-сям валялись морковинки и темно-зеленые листья скороспелой капусты. Миша плакал. Я пугала его: будешь плакать, брошу одного, а сама сяду на поезд и поеду в Ленинград. Миша боролся с рыданиями, хватался за полы моего платья и сквозь слезы обещал: «Не буду плакать».
Когда он мне стал непосильной обузой, я предложила отвести его на нашу улицу, чтобы уже оттуда он добрел до дома. Миша взмолился:
— Не хочу домой. Поехали в Ленинград.
Нашли нас на станции. Мать, как в щипцы, взяла мою руку, дорогой дергала ее, выводя меня из спячки.
— В детский дом отдам. Там тебя воспитают.
Комната была жарко натоплена. Посреди на двух табуретках стояло цинковое корыто. Бабушка в своей юбке, надетой поверх холщовой нижней рубашки, с тонкой косицей на спине, раздевала меня, ругала мать:
— Сова своего совенка больше любит, чем ты дитя. Одни ребра, только что под платьем не видать. Как это оно у тебя еще не завшивело, колтуном не взялось.
Она мылила мне голову бруском стирального мыла, отводя ладонью волосы назад, я жмурилась, подтягивала от страха плечи к ушам, она успокаивала:
— Не бойся, не сплющивай вочки. Мыла не надо бояться, мыло к умным — пряником, а к дурным — сатаной.
Поставила меня посреди корыта, обдавала из ковша чистой водой, приговаривала:
— С плечиков — вода, с Рэмочки — худоба.
Но утром Федька опять втерся между мной и бабушкой.
— В детский сад ей надо, — сказала мать, — нельзя, когда хочешь, не ходить. Там кормят, спят после обеда, музыкальные занятия…