Я добралась до конца состава как раз в тот момент, когда в багажный вагон грузили наш чемодан. Тот самый, с дареным кинжалом. Я посмотрела, на какую из полок его поставят, кинжал я, можно сказать, и не видела, а за шесть дней пути уж наверное выдастся момент, когда этим можно будет заняться.
– До Москвы принимай! – кричал грузчик, подавая в вагон очередной тюк. – Все! Москва кончилась. До Тюмени принимай.
Я пошла в обратном направлении.
– Да что ж это такое? – услышала я голос банкира Соболева. – И что же мне прикажете делать?
– Потерпите, ваше высокоблагородие! – умолял его в ответ железнодорожник с якорем и топориком на кокарде. – Сейчас все уладится.
– Как же уладится! – воскликнул банкир. – Вы же слышите, не желает этот есаул[12] освобождать мое место.
Мне стало любопытно, и я шагнула ближе к вагону первого класса, куда по неведомой причине не пускали такого солидного пассажира, как господин Соболев. Окно одного из купе оказалось открытым, оттуда были слышны громкие голоса.
– Извольте покинуть это место, – говорил один голос. – Мы переведем вас во второй класс.
– Да зачем мне второй класс, если здесь мне больше нравится.
– Но у вас нет билета!
– Есть у меня билет. Я же вам показывал.
– Этот билет и вовсе куплен в третий класс.
– Но по правилам я, как офицер, имею полное право ехать на один класс выше.
– Так я вам и предлагаю ехать не третьим, а вторым классом.
– Но позвольте! В этом поезде нет вагонов третьего класса. Самый нижний класс – второй.
– Так что с того?
– Если бы был здесь третий класс, так я бы и сел во второй. Но раз нету третьего и самый нижний второй, а я имею право ехать классом выше, то я и сел в первый. Неужели непонятно?[13]
Второй голос ответил не сразу, видимо, кто-то пытался вникнуть в логику сказанного по поводу деления вагонов на классы и правил проезда армейских офицеров.
– Так я бы и не стал возражать, – почти сдался представитель железных дорог, – но других свободных мест в вагоне нет, а билет в первый класс имеется. Куда прикажете мне пассажира размещать?
– Как куда? Вы же сами только что говорили, что есть свободные места во втором классе.
– Но у него билет в первый. А у вас в третий!
– Я же вам все подробно объяснил! – весело воскликнул невидимый мне пассажир. – Я имею право…
– Ох! – мрачно ответил ему железнодорожный служащий. – Увольте меня слушать ваши объяснения.
Через несколько секунд этот железнодорожник, утирая раскрасневшееся лицо, выбрался на платформу.
– Ваше высокоблагородие! – взмолился он. – Не велите казнить! Займи ваше место кто иной, я бы его сам взашей выгнал. Или жандарму велел. А тут офицер, да с Георгием[14] на груди! Ну как мне с ним драться. Да и жандармы на такое не пойдут.
– Положим, я вас понимаю, – согласился с доводами банкир. – Но мне-то что прикажете делать? Здесь остаться? Никак невозможно! У меня дела!
– Да зачем же вам оставаться! Мы вас временно разместим в свободном купе второго класса – у нас в составе второй класс таков, что в других и первому не снилось, – а на станции Обь освободится купе в первом. Так мы вас и расположим в нем, приведем, так сказать, в согласие с купленным билетом. Прикажете чемоданы грузить?
– Да уж грузите, а то мы с вами так здесь и останемся, – махнул рукой банкир.
Железнодорожники просветлели лицами, тот, что вел беседу с неуступчивым пассажиром, велел носильщику следовать за ним и пошел в сторону нашего вагона. Банкир надел шляпу, которую до этого держал в руках, и пошел следом. Я уж было собралась пойти вместе с ними, но тут из тамбура синего вагона первого класса вышел офицер с офицерским Георгиевским крестом на белом мундире. Он глянул вслед удаляющейся процессии, зажмурил глаз, что в его исполнении, пожалуй, было тем же самым, что показать язык, достал из кармана пачку папирос, с удовольствием закурил и повернулся в мою сторону.
– Сударыня, похоже, вы меня осуждаете? – спросил он, открыто заглянув мне в глаза.
– Вы же очень неглупый человек, – не удержалась я. – Так зачем же разыгрывали здесь эту комедию?
– Все очень просто. Сел я в этот вагон по ошибке, но, увидев, в какой роскоши оказался, подумал, что никогда мне больше в такие апартаменты на колесах не попасть. Так отчего не воспользоваться случаем? Тем более что до этой станции меня никто и не пытался согнать. А здесь, будь пассажир не таким важным, я, скорее всего, и уступил бы. Но мне так захотелось показать, что я тоже из себя хоть что-то значу, что уперся на своем и ни с места! Вот доеду до дома кум королю, сыграю свадьбу, а обратно в Маньчжурию уже по всем правилам возвращаться стану.