— Ух ты, импортная, поди, водочка?
— Фиг тебе, не угадал! Самая что ни на есть отечественная, моего собственного производства!
— Врешь! — продолжил играть я свою роль. — На обычном самогонном аппарате такую не получишь, хоть сто раз перегоняй и хоть чем очищай!
— Аааа, — Кукуй назидательно поднял палец вверх. — В том-то и дело, что не на обычном! К тебе вчера мужик на задрипанном уазике приезжал, предлагал конвехтор купить?
— Нет, — ответил я. Раз уж взялся врать, то так и придётся дурачка и простофилю невезучего из себя строить. — Я вчера в райцентр ездил.
— Воооо, — протянул Кукуй, — а я вчера как знал — не поехал с тобой и прикупил себе такой агрегат — закачаешься! А вот эти два олуха — не купили! Один не поверил, что и вправду эта кастрюля работает, а второй пять тысяч пожалел! А у меня этот аппарат со вчерашнего дня работает почти постоянно, и я посчитал — по магазинным ценам я уже тысяч на десять водки выгнал, а за месяц я на полмиллиона нагоню! Поняли, олухи? Вовремя успевать и думать надо!
— Ну, про поллимона, ты, положим, заливаешь, — сказал я. — На такое количество водяры — браги не напасёшься.
— Не веришь? — Кукуй явно вошёл в раж, а в этом состоянии остановить его можно только бульдозером или танком. — А вот давай поспорим, что я сейчас без всякой браги тебе из навоза стакан спиртяги сделаю? И ты его хрен отличишь от настоящего, на что поспорим?
Я сделал скучающую рожу:
— Ты же знаешь, я из принципа никогда не спорю.
— Вот то-то же, принципиальный ты наш, — смягчился Кукуй, — а я тебе всё равно покажу! Им вон уже продмнстрировал, — последнее слово далось ему с явным трудом, — а теперь и ты увидишь!
Мы выпили спирт из высохшего навоза, затем из свежего, потом из прелых яблок и дохлой вороны, и даже из грязных Сашкиных носков вперемешку с землей получался исключительно качественный продукт, разве что в случае с землей выход был мизерный, а «таблетка» из-под аппарата выкатывалась будь-будь. Не помню, как я добрался до дома, но явно дошёл сам, нести меня никто не стал бы — это вам не город.
Проснулся я от каких-то непривычных звуков. Подошел к окну, отодвинул занавеску и остолбенел: возле моей калитки стояла чёрная Волга, а рядом с ней прохаживались двое в штатском, один из них, просунув руку в окно, давил на пипикалку. Накинул я халат и пошёл на улицу.
— Александр Алексеевич? — обратился ко мне тот, что стоял поближе к калитке. — Мы расследуем дело о хищении секретных изделий с одного режимного предприятия, вы позволите нам войти?
И сам так мельком раскрыл у меня перед носом какие-то корочки в красной обложке, можно подумать, что я за ту долю секунды успел что-то рассмотреть. Но я-то калач тёртый и уже знаю, что лучше по-хорошему, потому как, если они приедут с ордером на обыск, то такой погром устроят, что мало не покажется!
— Проходите, пожалуйста.
Гости два раза приглашать себя не заставили.
— Такое ощущение, что вы вчера изрядно выпивали, — спросил тот, что помоложе.
— Да, — отозвался я, — имею полное право, я тут на пенсии, своё уже отработал.
— Никто ваши права не ущемляет, а что пили, если не секрет?
Ох, грубо, грубо копает, — подумал я, но виду не подал:
— Свой собственный самогон, я здесь другого не пью.
— А предъявите, пожалуйста, ваше удостоверение личности, — вмешался второй.
Когда я вернулся с паспортом в руках, то увидел, что один мой «гость» изучает место вокруг колоды, где я собирал щепу, а второй нашёл кружку, что я позавчера возле колодца оставил, нюхает её и пальцем внутри водит! Я поначалу перепугался, а потом понял, что нет у них ничего на меня, и докопаться они не смогут: те остатки спирта на кружке уже давно выветрились, поэтому я и стал наглеть:
— Э, не знаю как вас там звать-величать, но пальцами в мою кружку лазить не надо, я из неё воду пью чистую, колодезную. Хотите водицы испить — извольте, а грязные пальцы не надо совать!
— Мы, между прочим, — вмешался тот, что постарше, — проводим расследование. Есть у нас подозрение что вы незаконно приобрели ворованный секретный прибор. Вон, и щепу для того, чтобы его запустить, с земли собирали, и кружечка тут же стоит. Лучше по-хорошему показывайте, где вы прячете конвертер!
Говорит, а сам меня глазами так и просвечивает насквозь, почти как рентгеном. Тут я и понял, вернее, даже не понял, а почувствовал каким-то нюхом внутренним, что он почти как экстрасенс, или гипнотизёр, поэтому врать ему нельзя ни в коем случае — догадается влёт! Повернулся я к нему спиной и буркнул: