— Лошадей в дом! — приказал орк.
Распрягли мигом, словно на состязании коровьих пастухов, что проходят на празднике урожая. Одну за другой лошадок завели в дом. Низковат для них потолок оказался, то и дело головами по нему чиркали. Но ничего не поделаешь — в упыриной утробе куда теснее.
Борис и Глеб только теперь узнали, что произошло, пока они караулили. Оба перекрестились синхронно, Богородицу Пречистую вспомнили и шмыгнули за остальными.
Заложили чем попало окна, двери закрыли, подперли для верности тяжёлыми окованными сундуками. Затаились.
— Ты-то как догадался? — вполголоса спросил Волошек у колдуна. — Кость от вас не видна была.
— Кость? — улыбнулся Априкорн. — Нет, костей я не видел. Проговорился упырь. Никто не обратил внимания, а я не пропустил. Он сказал, что в первый же дом тот путник напросился. А до этого говорил, мол, с той же стороны пришёл, что и мы. А который тут дом крайний?
Волошек кивнул.
— Да я и раньше заподозрил неладное, как только вошли. Дух в доме больно уж нежилой. Ты когда печь разжигал, небось заметил, что выстужена она. Много дней огнём не пользовались. А в такую погоду странно совсем не топить.
— Да, действительно, — согласился Волошек. — Я-то думал: не до еды им, когда такое на деревне замутилось.
— Ну и прочие мелочи. Скажем, взгляд… Колдун договорить не успел.
Звякнув об пол, из тела Косоглазого сам собой вывалился стилет. Мертвец шевельнулся и открыл глаза. Лошади забеспокоились, Волошек замер, а стоящие рядом Хельмут с Сейтсманом попятились. Aпpикорн же ничуть не испугался, даже с лавки не встал. Вытащил из трещины наполовину сгоревшую лучину и воткнул в ножевую рану. Упырь дёрнулся и затих.
— Осина? — кивнул на лучину Сейтсман, смахивая рукавом испарину.
— А? — колдун подобрал оружие и, не вытирая, спрятал под плащ. — Не знаю. Скорее всего, берёза.
— Да ну? А вот, смотри-ка, помогла. Априкорн отмахнулся.
— Про осину это всё сказки. Любого дерева нежить боится. Потому как главный её враг тот, кто из земли сок забирает. Трава тоже годится, корешки всякие, но знать надо, как приготовить.
— А серебро? — спросил Сейтсман.
— Про серебро ничего сказать не могу. Сам не пробовал, а говорят разное. Но и оно, полагаю, годится не всякое.
Опасаясь, как бы и другие мертвецы не ожили по второму разу, а тем паче когда подоспеют их сородичи из деревни, Дастин распорядился обеспечить тылы. Воткнули по лучине в каждого. Щуплый не шелохнулся: верно, без головы и упырю не жизнь. А вот верзила, что принял два кинжала и нож Волошека, еле заметно вздрогнул.
— Надо бы сжечь их потом, — сказал Априкорн. — А пепел по речке пустить.
Дастин кивнул.
Между тем упыриное многоголосие приблизилось к мосту. Толпа упёрлась в завал и остановилась. Однако заминка вышла недолгой. Один из вожаков выкрикнул приказ, и деревья полетели в речку. То, что наёмникам казалось серьёзным препятствием, упыри раскидали играючи. Силы явно были неравны.
— Лось! — послышался от моста твёрдый голос. — Ты со своими вдоль реки пройдись, огороды проверь. Тебе, Скор, околица. Ну а я в ближних домах поищу. В случае чего — вопите во всю глотку. Сбежимся на крик.
Наёмники сжали рукояти клинков. Замерли кто где. И только Ксюша кошкой прохаживалась по дому, с любопытством осматривая трупы.
— Ты что, совсем не боишься? — удивился Волошек.
— А чего мертвецов опасаться? — хмыкнула девушка. — Небось, приставать не будут.
Храбрость её была показной лишь самую чуточку.
Не прошло и пяти минут, как поисковая группа наткнулась на брошенные повозки.
— Бочки! — громко воскликнул один из них, созывая остальных.
Внушительная толпа с шумом ввалилась во двор Косоглазого.
— Точно, бочки! Верно, упыри наши караван какой подловили. Возничих да обозников поди уже обглодали, а товар им не показался.
— Смотри-ка, даже лошадей с голодухи умяли. И косточки не оставили. Ну чисто орки.
— А что в бочках-то? Может, масло?
— Лось, ты в клеймах разбираешься, глянь сюда. Замазаны они, но разобрать можно.
— Пиво, — ответил грубый голос. — Из Киева вроде как.
— Пиво?! Вот удача-то прикатила.
— Погодь, Скор, давай сперва нежить прикончим…
Априкорн, наблюдая за происходящим через щёлку двери, с каждым услышанным словом всё более дёргался, всхлипывал и, наконец, свалился на пол, разразившись безудержным хохотом.
— Нервы, — невозмутимо заметил Дастин, переступая через колдуна и отодвигая сундук.
Мужики изрядно удивились, застав вместо упырей живых и здоровых конвоиров. И расстроили малость, что без трофеев остались. Заговорили почти одновременно.
— Промахнулись вы с постоем, — весело сообщил Скор. — В аккурат на упырей и нарвались.
— Прошлой ночью мы одного изловили. Перебрался как-то, подлец, на нашу сторону, залез к Лосю дом. Осиной его успокоили. Тогда же и решили в эту ночь облаву устроить. Весь день колья острили. Сперва хотели под утро выступить: говорят, тогда сила у нежити на исходе. Но тут слышим, шум с выселок, вот и поспешили. А вы, стало быть, и сами управились.
Селяне веселились от души, хлопали наёмников по спинам, всячески выказывая расположение.
— Пивком не угостите, во избавление? — спросил один из местных.
— Исключено, — отрезал Дастин. — Вон в доме полбутыли самогона осталось. Хотите, так празднуйте.
— Э, нет, — засмеялся Скор. — Их отраву и пробовать не буду. Они первача специально наварили, путников вроде вас спаивать. Силушкой-то наши упыри не вышли, вот и приноровились хитростью снедь добывать.
Глава седьмая
ХМАРНАЯ СТОРОНА
До утра совсем ничего осталось. Так и не удалось поспать толком. А с рассветом Дастин подорвался немедленно двигать дальше. Осмелевшие мужики вызывали у него тревогу, ничуть не меньшую, чем упыри. Селяне поглядывали на бочки с нарастающим искушением, а бесята в их глазах словно сговаривались на лихое дело. Поэтому Дастин ещё ночью принял меры, вернув лошадей в упряжь, а как развиднелось, погнал наёмников на повозки. Похмельное ворчание Сейтсмана и Жирмяты его только раззадоривало.