Говорят, будто явилась тогда князю сама дева Лыбедь и согласилась вернуть жизнь источникам. Но условие поставила. Что род княжеский не забывать должен капище её и жертвы положенные каждый год приносить.
Однако, как за князьями замечено, не больно они любят обещания выполнять. Забыл князь о договоре и детям своим того не заповедал. И проклят был род их. И завелась на прудах нечисть. И если человек какой запозднится, то его в счёт долга и утаскивают. А князьям и среди бела дня не резон на прудах появляться.
Так рассказывают. Может, оно и сказки, однако воет что-то на прудах, и люди, бывает, не возвращаются.
Проснулись ещё до восхода, в сырых от росы и тумана спальниках. Вместо завтрака попили родниковой воды. Волошек прислушался к брюху. Удивительное дело: ужин в желудке отсутствовал, но это не помешало ему производить вполне реальное урчание. Словно призраки несъеденных колбасок явились с миссией мести.
— Надеюсь, хоть на работе накормят, — буркнул Волошек, запихивая мокрый спальник в заплечный мешок.
— Обещали от пуза, — заверил неунывающий Жирмята.
В такое время горожане предпочитали спать, а крестьяне да заночевавшие в дороге торговцы до города ещё не добирались. На тракте им повстречались лишь гномы, что рыли неподалёку подземку. Опираясь на кирки и лопаты, строители проводили двух ранних путников хмурыми взглядами. Что-то у гномов не ладилось. Обещанный давным-давно Голосеевский Выход они так до сих пор и не пробили. То ли плывуны были тому виной, то ли недостаток средств, но который уж год открытие нового участка откладывалось.
А хоть бы и в срок построили — денег у друзей на подземку всё равно не осталось, и потому до Крещатика, сосредоточия буржуазной жизни, им предстояло тащиться пешком.
Сонный город заглотил путников, не проснувшись. Стражник, лениво взглянув на бирки, зевнул вместо приветствия. Благо местный князь слыл либералом. Бирки, которые они получили по прибытии в Киев, позволяли им проходить городские ворота без пошлины целых три месяца. Потом предстояло доплачивать или двигаться дальше. До выбора не дошло. Работа подвернулась раньше.
Три месяца — большой срок. В Москве, к примеру, больше трёх дней ошиваться не дозволяют. Мигом в поруб угодишь за бродяжничество, а то и под розги. И что любопытно, там они вроде как своими считаются, а здесь чужаками.
Жирмята терзал лоскуток кожи, что выдали ему в агентстве по найму, и вертел головой в поисках нужного адреса. Таблички с названием улиц встречались нечасто, а номера на домах и вовсе отсутствовали. Спросить же дорогу было не у кого. Столица спала, работали только гномы. Они ковыряли брусчатку и правили рельсы на пятом маршруте конки. Гномы были даже более мрачные, чем те, что копали подземку. Мрачность источали и лужи, и сырые фасады домов, и железно-каменный лязг. Лишь пара лошадок, запряжённая в ремонтный вагончик, беззаботно болтала ушами и поедала казённый овёс. Но животные не могли помочь в поисках, а спрашивать у хмурых гномов друзья не решились.
Искомое здание они нашли на воспетом в авантюрных романах углу Крещатика и Проризной. Поджарый орк, дежуривший на входе, окинул их проницательным взглядом, словно был мытным демоном, что ставят тысяцкие на границах да воротах. Орк был в новенькой замшевой куртке, обильно увешанной бахромой, и в чёрных льняных штанах. На руках его были перчатки с обрезанными пальцами, откуда торчали ухоженные когти. В общем, орк из культурных, привыкших жить среди людей.
Они назвались. Сверившись со списком, орк открыл дверь.
— Прошу, джентльмены, — доброжелательно пригласил он. — Садитесь где свободно.
Свободно в маленькой комнате оказалось только на трёх стульях, все прочие были заняты разномастной публикой. Её собралось не так уж и много: кроме полудюжины разбойничьего вида мужчин, Волошек заметил эльфа и молодую девушку. Наёмники, похоже, ещё не перезнакомились, они почти не разговаривали, лишь оценивающе смотрели друг на друга. Правда, двое из них, без сомнения братья, держались вместе.
Зал, по всей видимости, предназначался для совещаний. Дюжина стульев, стол, монотонная драпировка на стенах, скромный светильник под потолком. Ни картин, ни шкафов, ни окон, ничего, что могло бы отвлечь слушателя.
— Всё, — сказал через несколько минут клыкастый привратник, впустив маленького толстенького человека в монашеском балахоне.
Тот откинул капюшон и оказался немолодым уже человеком, вдвое превосходящим годами любого из ожидающих в зале наёмников, за исключением разве что эльфа, возраст которого по внешнему виду определить было невозможно.
Запечатав дверь массивным засовом, орк подошёл к столу и обратился к собравшимся:
— Меня зовут Дастин. Этот конвой поведу я, — он выдержал паузу, убеждаясь, что произвёл впечатление, затем продолжил: — В курс дела вас введёт господин Тург, начальник охраны пивоваренного товарищества.
Орк картинно распахнул скрытую под цвет драпировки дверцу, и оттуда, как из волшебной шкатулки, появился лысый человек с кожаной папкой в руках. Аплодисментов не последовало. Окинув комнату быстрым взглядом, господин Тург положил папку на стол и произнёс:
— Итак, судари… и сударыня, вам предстоит дело нелёгкое и чрезвычайно секретное. Суть его, в двух словах, такова. Многолетние эксперименты, которые проводил наш отдел изысканий, наконец, увенчались успехом. Вчера наши лучшие мастера сварили партию нового пива «Каштан Дак Мэйджик»…
— Что? — вскочил вдруг толстенький. — Тёмная Магия? Почему не предупредили об этом заранее? Мне, истинному христианину, не пристало…
— Хм. Господин…
— Роман, — подсказал орк. — Чернец из Пещер.
— Хм. Святой брат, продемонстрировавший нам блестящее знание иноземных языков, ошибся, — Тург улыбнулся. — «Тёмное» в названии относится к пиву. А магия в технологии применялась самая обыкновенная, одобренная церковью и канцелярией князя. Но прошу все вопросы оставить на потом.