С этой фразы ситуация резко пошла под откос, потому что стражи порядка обратили внимание на вооружение всей нашей троицы.
– Ролевики, что ли? Подошли быстро к машине, предъявили, что там у вас.
И если оба студента не задумываясь сделали шаг вперед, то горячая казачка, наоборот, выхватила перезаряженный ствол.
– Вы сами-то кто, чтоб невинных людей хватать?
Поставь она вопрос иначе, и все можно было бы перевести в шутку, но поздней ночью полиция тоже устает, а потому реагирует нервно:
– Гражданка, опустите пистолет, поднимите руки вверх и…
– Да кто ты есть, чтоб терская казачка при тебе руки поднимала?!
Вася и Заур бросились назад, дружно пытаясь удержать девушку от прицельного выстрела. Они успели, это да, тут спорить глупо, но и Татьяна, невольно оступившись, вдруг попала каблучком сапожка в ту самую подсыхающую лужу.
– Чей-то? – только и успела спросить она, как жидкость втянула ее по пояс.
Барлога поймал ее правую руку, Кочесоков ловко перехватил за пояс друга, как в сказке про репку, и…
– Были же здесь?.. – только и смогли выдохнуть московские полицейские, глядя на быстро впитывающуюся в асфальт грязную, зеленоватую лужу.
…Как вы понимаете, на этом наше повествование могло бы закончиться самым естественным образом. Ну вроде как инопланетная сила отомстила за собственную смерть и вот смогла-таки убить трех героев путем поглощения оных же.
Меня бы оно, кстати, устроило. Всегда есть ряд недовольных читателей, которых, видите ли, не устраивает, что главный герой жив. Им подавай трагическую смерть, ибо без слез, горя и драмы в книге смысла нет! А вот когда все сдохли, то аж прям есть!
Разочарую…
Первое, что увидел Василий, раскрыв глаза, это русский, солдатский штык, направленный ему в лицо. Видимо, то же самое оценили и остальные, поскольку наша троица лежала на сырой земле, у самого края военного лагеря российской армии. Как там было в песне: «А вы не ждали нас, а мы приперлися…»
– Под арест их, братцы.
– Что ж, и офицерика тоже?
– Чему ж нет?
– Дак их благородия потом и в рыло могуть, без запросу…
– А казачку куды?
– Уж не туды, куды глядят твои муды! С казаками шутки плохи, они за своих башку снесут не глядя и извинения не попросют…
– Так что, тока единого черкеса в оборот берем?
– Дура! Раз он с ними, то поди офицерский кунак. А с кунаками у их благородий особые отношения. Ихнего кунака тока тронь, враз из теплой Грузии в холодную Сибирь загремишь…
– И вот чо тады делать-то, дяденька? – в полном отчаянье завершил диалог молоденький солдатик лет восемнадцати, все еще крайне неуклюже обращающийся с большим ружьем.
– Всем встать! Во фрунт! Как агентов тайного фронта встречаете, сучьи дети?! – поднимаясь в полный рост, с облегчением рявкнул студент второго курса исторического факультета московского вуза. – А ну, позвать ко мне старшего офицера не ниже капитанского чину! И это, чаю подайте, заодно уж…
Разумеется, никакого «тайного фронта» в русской армии на тот исторический период не было. Но, с другой стороны, уж кто-кто, а простые солдаты точно не могли этого знать. Поэтому подняли ружья на плечо и вытянулись перед грозным Барлогой и его спутниками.
– А что ж, ребятушки-солдатушки, кто у нас нынче главнокомандующий?
– Его превосходительство генерал Алексей Петрович свет Ермолов! – в едином порыве прокричали шестеро бойцов. – А тока говорят, что будто снимают его, заступника нашего, покорителя Кавказа…
Василий обменялся тревожным взглядом с первокурсником, вспомнил историю и решительно приказал:
– Двое идут со мной. Девицу не трогать, с черкеса глаз не спускать. Заурка, не трусись, так веселее. Походным шагом все марш-марш к палатке Алексея Петровича, он нас ждет.
Переглянувшись, солдаты дружно решили, что офицерский приказ звучит разумно и компромиссно во всех случаях. Четверо остались сторожить подходы к военному лагерю, а двое неспешно шли вслед за нашими героями, на всякий случай держа ружья стволом в сторону. Ну, чтоб не дай бог оно не пальнуло не вовремя.
Солнышко клонилось к закату, изумрудные вершины гор казались залитыми расплавленным янтарем. Розово-голубые облака украшались снизу золотыми гумилевскими кружевами. Воздух был так чист и свеж, что буквально силой вытеснил из легких остатки московского смога меньше чем за минуту.
Сам лагерь на первый взгляд ничуть не изменился со времени первого визита сюда московских студиозусов. Все так же располагались отдельными шатрами части артиллерии и пехотные полки, так же в стороне стояли диковатые табунки казачьей конницы, на ужин готовилась простая пшенная каша с салом и сухарями, от офицерских палаток шел легкий аромат дыма и самогонки, где-то тренькала балалайка, в общем, военная машина была стабильна, отлажена и практична во все времена.