Они появились через два дня, когда мы уже отчаялись дождаться их и Сева собирался звонить отменять заказ, чтобы вызвать другую компанию. Знакомо завизжав, тяжелый танк остановился на Мэдисон. Подбежав к окну, мы с Севой увидели, что с танка, как фрукты с дерева, упали на мостовую пятеро. Вооруженные лопатами и пластиковыми баками для мусора, они ввалились в loft.
«Коровы» среди них не было. Предводительствовал кудлатый. Ясно было, что «корова» слишком большой начальник, чтобы присутствовать при удалении нашего — miserable[33] мусора.
— Hello, boys! — воскликнул Сева, довольный, что наконец остановившие нашу работу кучи будут ликвидированы.
— Fuck yourself… — тихо ответил кудлатый.
Я расслышал, что он пробурчал. Понял и Сева. И расслышал. Но сделал вид, что нет. Кудлатому Сева явно не нравился. И кудлатый не собирался этого скрывать. Ему не нравилась или Севина большая, начавшая лысеть голова, или Севины очки московского интеллигента, или его добродушное усатое лицо, или же его сократившееся в размерах после перехода с «Забарс» на supermarket, но все же заметное брюшко. Или кудлатому не нравилось все это вместе.
Они швырнули свои дряхлые пластиковые баки в мусор и стали неряшливо наполнять их. Пыль поднялась до потолка, и Сева с грустью поглядел на только что окрашенную им белую раму окна. Краска не успела высохнуть. Севе не терпелось иметь loft. Сева спешил скорее начать работать фотографом. Кудлатый вместе с уменьшенным двойником «коровы», взяв полный бак за ручки, ушли, привычно, но с натугой, передвигая ноги. Сева обратился к улыбающемуся черному с лопатой (двое из пятерых были черными).
— А где ваш босс? Его что, не будет?
— Зачем тебе босс? — Черный с удовольствием оставил лопату. И улыбнулся еще сильнее. Черные всегда улыбаются, даже когда им невесело или когда вынимают нож. — Босс занят в другом establishment… Есть сын босса.
— Худой blond?
— Ага…
Они не спешили. Старались в основном двое черных. Волосы их побелели от пыли. Белые постоянно куда-то отлучались. Сева сказал мне по-русски, что для черной работы черных и взяли в организацию. Я согласился с ним, предположение показалось мне разумным.
Когда жидкий мусор был весь убран, кудлатый попробовал, покачал ногой каждую из оставшихся станин швейных машин, сплюнул на них и прошел к окну. Мы с Севой стояли там. Сева со стаканчиком кофе. Кудлатый распахнул окно и резко свистнул вниз. Сидевший в кабине шофер посмотрел на окно. Кивнул согласно. Со звуком сотни душераздирающих автокатастроф нечто вроде скрежущей бетономешалки стало медленно поворачиваться внутри чудовищного танка.
— Вы думаете, она, — Сева, перегнувшись в окне, указал на чудовище, — перемелет металл? — И Сева заглянул в лицо кудлатого боком и снизу вверх.
Кудлатый вынул из-за уха сигарету. Большими руками с узловатыми суставами пальцев размял ее и возвратил за ухо.
— Она все перемелет, — сказал он, глядя на Севу. — Тебя, если надо, перемелет.
И кудлатый отошел.
В очках Севы Зеленича, бывшего фотографа «Литературной Газеты», я увидел ужас. Стекла очков запотели вдруг. Сева быстро спрятал свой ужас. Он направился к единственной чистой поверхности в loft, к старому раскройному столу, выписывать чек.
Вывоз мусора, как и было заранее договорено, обошелся Севе относительно недорого. Другие компании взяли бы с него дороже.
Корабль под красным флагом
Сэра назначила мне встречу в Си-Порт в шесть часов. Я явился туда в пять. Мне нечего было делать, я хотел посмотреть на Си-Порт, пошляться среди развалин и заборов. Сэра же сообщила мне, что на старом пирсе, подальше от народных взглядов, пришвартован корабль с красным флагом.
— Я не знаю, Эдвард, советский ли это корабль, — сказала она, — но флаг — красный. Может быть, это китайский корабль…
Я доехал в IRT subway до 14-й street и зашагал к воде. Осень 1977-го была ясная, народ Манхэттана и в конце октября бегал еще в пиджаках. Дабы замаскироваться и слиться с пейзажем, я надел самый грязный плащ из трех имевшихся в наличии. Район Си-Порта в те времена был запущен, безлюден и напоминал город, куда упала нейтронная бомба. Из провалившихся тротуаров росла трава. Здания зияли выбитыми окнами. В глубине почерневших от времени помещений заводского типа видны были непонятного назначения старые машины или ржавые корыта для индустриальной обработки рыбы. Когда-то здесь располагался оживленный рыбный рынок. Дабы прогуляться по этому кварталу в 1977-м, даже в дневное время, требовалось изрядное мужество. Или безрассудство. Сейчас, спустя десятилетие, там, говорят, сияет огнями цивилизации торговый центр и комплекс ресторанов, но тогда только я, сумасшедший Савенко, несколько чаек, несколько ворон и два пуэрториканских хулигана, проскочивших на старом велосипеде, оживляли набережную. Вода, если подойти и взглянуть, лежала далеко внизу замасленная, покрытая никогда не исчезающим слоем закисшего вонючего мусора. Трубы городской канализации денно и нощно выкачивали в нее человеческие отходы. Корабль с красным флагом я обнаружил ловко спрятавшимся за железобетонное месиво лестниц и бессмысленных мостов. С уровня океана он был отлично виден, но с набережной, высоко поднятой в этом месте (под ней, на уровне корабля пролегал скоростной highway), рассмотреть его было невозможно. Я облокотился на перила и посмотрел вниз на корабль.