Он шел на собрание литературного клуба! И это он, Косогор, был инициатором создания клуба. Я знал, что узник Гулага имеет литератур-ные амбиции, однако думал, что он от них навеки избавился, про-мучившись в свое время целый год с одним единственным рассказом. Разумеется, рассказ был из жизни Гулага. В тот мучительный год Косо-гор понял, что писательство не такой легкий хлеб, как ему казалось. До этого он порицал меня и мои произведения. "Вот я когда-нибудь сяду и напишу. У меня опыт, вам, бумагомаракам, и не снился такой опыт. Я больше чем Солженицын сидел. Десять лет, от звонка до звонка. Уж я напишу, так напишу... Это ты все о пизде, да о пизде, серьезные книги нужно писать, о серьезных вещах". "Пизда - очень серьезная вещь, Леня, - отвечал я ему. - Очень серьезная". Я не сказал ему однако, что талант нс измеряется количеством лет, отсиженных в лагере.
Мы зашли в бар у 49-й. Мне там не понравилось, слишком бедно, и воняло плохо, я уже привык с Дженни к более приличным местам, но он не хотел пропустить свой литературный клуб, посему мы сели по-быстрому заказав, он сладкого ликерчика, я виски - "J".
- Надо же, понимаешь, жить культурно, - сказал Косогор, пусть мы и в дикой стране. Вот я и придумал этот клуб. Собираемся два раза в месяц, обсуждаем текущую литературу. Высказываем мнения...
- И пьете водку, - подсказал я.
- Нет, что-ты, водки не пьем. Все очень серьезно. Сегодня вот книгу Аксенова обсуждать будем... Ты читал?
- Какую книгу-то? Как называется? Он много книг написал...
- Обрыв? Ой, нет, что я... Отрез?
- Отвал. - Я расхохотался. Потом вспомните, расскажите лучше, как Ваши дела. Все для фирмы В трудитесь?
- Да, все для Барни шурую, ну их на хуй с их фирмой. Надоело... - Он отглотнул ликер. - Ох, хорошо, сладенько... Как раз стариковский напиток.
- Что ж это Вы себя в старики уже. Вы еще ничего совсем. Небось, по бабам ходите вовсю.
- По бабам, это не проблема... Сны вот, блядские мучают. Симферополь, приятели... Или вдруг лагерь начинает сниться. И самое странное, что весело так снится, исключительно цветными снами. - Ii рассмеялся. - Я даже проспал несколько раз на работу из-за этих блядских цветных снов. И Валерка, сука подлая, сыночек мой, от меня свалил. Живет с бабой старше его. Так что меня и разбудить некому.
- Купите будильник.
- Купил, ни хуя не помогает. Проснусь, звон выслушаю и опять засыпаю... Теперь, слава Богу, Лешка Шнеерзон моим соседом стал. Так он меня утром будит. Ему один хуй, он рано встает, сумасшедший ведь, все о потерянных деньгах думает.
- Вы что, на Верхний Бродвей переселились?
- Я? Я еще с ума не сошел, жить с пуэрториканскими бандитами Лешка к нам в Асторию, в наш дом переселился. Квартира на моей площадке освободилась. У нас теперь вся площадка - русские. - Засрал, небось, вам уже всю площадку...
- Да, засранец он необыкновенный. Но зато с ним спокойнее. Он же здоровый буйвол. Мы теперь круговую оборону держать можем. От любой банды отобьемся.
-Вы же мне говорили, что у вас в Астории спокойно.
- Так и есть, спокойно. Но на всякий случай иметь такого соседа как Лешка, никогда не мешает. Он же наглый, как танк. Теперь еще револьвер себе купил. Злой только стал, money на блядском траулере потеряв.
- Какие money, какой траулер, Леня?
- А ты что, не в курсе? Я думал, все знают в Нью-Йорке...
-Да я уж год по-русски не говорил, Леня. Никого не вижу.
- Ну и дурак. Своих нужно держаться. Американцем ты все paaii не станешь... Я пропустил замечание мимо ушей, потому он отхлебнул ликера и, пожевав его во рту, продолжил. - Ты помнишь Джона-белоруса, ты с ним вкалывал на truck?
- Еще бы забыть такой экземпляр, Леня...
- А ты помнишь, у него была глобальная идея накопить денег e купить рыболовное судно? В Штатах, как он выяснил, этот бизнес. не развит, больших рыболовных компаний всего несколько оказалось. В отличие от советских, у тех рыболовный флот самый большой в мире. И ловить рыбу американцы не умеют. Джон специально исследовал рыбный market, ездил в штат Мэйн, смотрел, слушал и записывал. Получалось по всему - очень выгодный и перспективный бизнес -рыболовство. Однако ты знаешь, какой он бережливый и осторожный. Он все оттягивал и оттягивал покупку траулера, пока наши ребята у него не спиздили идею. На свою голову, нужно сказать. Лешка Шпеерзон именно и знал о джоновой идее и он рассказал о ней еще паре ребят: Сашке Абрамову, тоже бывшему морячку, как Джон, и ук-раинцу-парню, поэт, знаешь такой есть, Толик Куличенко. Он диссидент тоже, как Лешка, в лагере сидел.
- Такой же monstre, как наш Лешенька?
- Нет, он симпатяга-парень.
- Шнеерзон тоже симпатяга, если к нему привыкнуть. Но если встретить такого в темном переулке - разрыв сердца получишь.
- Короче говоря, обскакали они Джона. Собрали сообща money, взяли заем в банке и купили траулер. Маковский, бывший шахматист, с ними в долю вошел и еще десяток эмигрантов стали акционерами... С самого начала все у них хуево сложилось. Купили они траулер в раз-гар рыболовного сезона. Хотели чуть подремонтировать и тут же отправиться на лов. Но пока они нашли рабочую силу - искать пришлось на месте в Мэйне, не повезешь же из Нью-Йорка - да и специалистов оказалось найти не легко... Короче, пока они копались, сезон закончился, рыба ушла, и пришлось им поставить траулер на прикол, ждать следующего сезона. Но банк-то сезона не ждет, ему про-центы нужно платить, стоишь ты на приколе или рыбу ловишь. Пришлось им опять занимать денег, чтобы отдавать проценты и дотя-нуть до следующего сезона. Закрыли они траулер, вернулись в Нью-Йорк и стали деньги горбом зарабатывать. Лешка скрипел зубами от злости, но, как ты сам понимаешь, он был виновен больше всех: это он украл идею у белоруса и всех ею заразил...
- Ну и что теперь?
- А ничего... Слушай по порядку. Горе-бизнесмены дождались но-вого сезона, загрузились в траулер, даже кок у них был, все, как полага-ется... Довольны, рыбу тралом потягали несколько дней. Улов был не блестящий, но продали все. И опять в море... Вдруг однажды, по хоро-шей погодке, подкатывает весь в пене, катер рыболовного контроля и конфискует у них на хуй трал. И остаются они, как идиоты, в двадцати милях от берега без орудия производства. Хоть удочкой рыбу лови...
- Но почему же трал-то отобрали у них?
- Потому что он не отвечал принятым стандартам. В штате Мэйн можно было ловить рыбу тралами другого типа. Я в рыболовстве ни хуя не понимаю, Едуард, но у них не только трал забрали, но еще и судили после и оштрафовали на пять тысяч долларов. Разорили их на хуй. И переругались они все. Злейшими врагами стали. А хитрый бе-лорус так себе траулер и не купил. Осторожный он очень...
- И что же, Шнеерзон все деньги потерял?
- Хуй его знает, все или нет. Кто же скажет, сколько у него денег. Но они даже посудину свою продать не смогли. Так и стоит в Мэйне на приколе. Небось, уж вся проржавела.
Он встал.
- Ну, я побегу, Едуард... Ты заехал бы к нам, что ли? Телефон-то мой имеешь?
- Имею. Вы уже тоже по-русски плохо говорить стали?
Он заулыбался. Может быть, ему польстило мое замечание.
- Со мной не хочешь пойти? Вот шухер будет. Наши литераторы забегают.
- Не могу. Свидание у меня.
Выйдя из бара, мы обменялись рукопожатиями. Он пошел вверх по Бродвею. Я пошел вниз.
Проскочили, как старый товарный поезд, шесть лет. Прилетел в Париж друг из прошлого, Кирилл, и явился ко мне в Марэ. Выпив пару бутылок белого вина, мы стали вспоминать нашу гнилую и бeдную позднюю юность в Нью-Йорке.
- А помнишь, Эдичка, как мы с тобой покупали бутылку калифорнийского розового шампанского, шли в Централ-парк, садились на скалу и пили теплую жидкость из горла?.,
- А помнишь?...
- У тебя хоть был welfare. Лимонов... Я был куда беднее тебя...
- Welfare, да еще я подрабатывал, таская мебель с Джоном-белорусом, или с монстром Лешкой...
- Лешка, Лимонов, тебе, наверное, уже сообщили, человека убил...
- Ну, да? - Я не знал... Впрочем, я всегда был уверен, что он кого-нибудь, рано или поздно, пришьет. - Сколько же ему дали?