Правда, пробежки свои перенёс на закрытые стадионы, или вдоль озера возле дома. В парк больше не таскался.
За одно лето скинул больше двадцати килограмм. А весил я 120 км при росте 180 см. Поначалу даже грехом подумал на сожителя и с отчаянием сдавал тесты на яйцеглист. А потом, в какой-то момент даже чуть не приуныл (стало за мной такое замечаться, нахлынет вдруг неизбывная меланхолия) и пошёл проверяться на онкомаркеры. Всё было полный тип-топ, порядок. Наоборот, врачи сообщили, что встал на путь праведный, избрав здоровый образ жизни.
Раньше я курил. Ну, как сказать, раньше. Буквально месяц назад сжигал по пачке в день в лёгкие, как говорится, за себя и за того брата.
А сейчас хренотень какая-то: встаю вообще без проблем в пять утра, засыпаю как дитя малое к десяти вечера.
Появилось отвращение к фастфуду, жареному и бяке всякой. Хрустю овощи, ем вареную рыбу, мясо, курицу и все остальное, но всё, блин, с такой радостью проделываю, как будто из мёртвых в живые вернулся.
И да, на Аэлиту, смотрю как на гения чистой красоты и ангела во плоти. Хотя в ней росту всего 160 см и несмотря на тёмные волосы имеются такие симпатичные веснушки на носу и чуть на щеках.
И глаза у неё довольно милые. Как обычно, карие, но хамелеонистые. Отдают зеленью в зависимости от освещения. А порой вовсе становятся, как тёмный нефрит. Аэлитка говорит, что это когда она в недоумении: глаза выдают её внутреннюю почемучку.
Глава 4
Арсен почти готов. Калита сказал, что он – идеальный кандидат в конъюгаты. Но мало ли что говорит этот малохольный старикан. Мы повидали множество таких вот претендентов. Вербовали и будем вербовать, но к сожалению нашему и счастью большинства, норма реакции будет в превосходстве. А остальное, как цитирует Далила: оставим на Бога и случай.
О, даже в свете важных дел, превалирующую часть моего мозга занимаешь ты, Далила!
Те, кто никогда не любил, смеются над подобными чувствами. Когда не любишь, всё кажется нелепым, глупым и смешным.
А я бы всё на свете отдал, чтобы только быть с тобой. Вечность. Не расставаясь никогда.
"Огонь моих чресел". Роза моего сердца. Моя истинная душа.
Я могу думать о тебе бесконечно. И люблю тебя бесконечно. Моя жизнь и существование – лишь обычное бремя, биология, физика. Самое важное, что я познал, придя в эти миры – это ты. Зеница моего ока, дыхание моего тела, самое драгоценное сокровище.
Все создания – глупцы и невежи. Пока не полюбили. Пока любовь не врежется в их существо. Вот тогда только и происходит вся эта эволюция, рождение и смерть, начало и конец. Моя альфа и омега, моя вселенная, солнце, которое заставляет меня с радостью жить, а не опечаленно умирать.
Прощу прощения. Наверное, я выгляжу чрезмерно сентиментальным и старомодным. Это побочка. Мои мысли всегда путаются и заплетаются: через слишком многих я прошёл.
Глава 5
Да, не слушайте, этого старого маразматика. Что он, что Калита – просто одряхлевшие сумасшедшие, которые бурчат всё, что придёт если не в голову, то в язык.
Язык у Агния, конечно, знатный. Роскошный. Но конъюгат с таким стажем, скажем, уже не совсем человек.
Я встретилась с ним, когда ещё была совсем юной. И с тех пор почти что ничего не изменилось: как попугай повторяет одно и то же: Далила то, Далила сё.
Разумеется, имя мне такое. Ну и что. Вот одну мою приятельницу Майей зовут. Так мы её кличем: "Майка, где твои трусы?"
Имя – просто имя. "Ведь роза пахнет розой".
Хрисанф совершенно не меняется. Я изменилась. Изменился мир. А он всё такой же.
Наверное, всё в нем – вода. Поэтому. Он и есть – сама изменчивость. Поэтому.
Глава 6
Далила пахнет Далилой. Следовательно, она и есть Далила. Мои познания в предмете логики упираются о зелёную доску и синего слона. Следовательно, я не ошибаюсь. Я сам себе с удовольствием выдеру все волосы, брошусь на амбразуру, выпью смертельный яд с её далиловсих губ. Так было решено. Так предначертано. Она – моя радость, моё удовольствие. Стоит ей только тыкнуть ноготочком, и я тысячу раз спущусь в ад, лишь бы это её просто развеселило.
Она называет меня безумцем и свиньёй. Пусть так. Просто пусть добавит спереди: мой безумный свинья. Это сделает меня ещё и ещё счастливее, что я сам удивляюсь, как ещё не взорвался к чертям собачьим от любви и того кайфа, которого испытываю.
Далила говорит, чтобы я шёл работать в дом престарелых старух, надел там фиолетовое трико с пайетками и, встав на деревянную тумбу, танцевал румбу, задирая высоко свои великолепные ноги.