– Агний.
– Да, любовь моя.
– Я попаду в ад за семь смертных грехов?
– Эти установки только ограничительные.
– То есть я могу сколько душе угодно чревоугодничать и предаваться похоти?
– Нет же. Это указывает на то, чтобы не убивать ради еды себя или кого-то.
– А разве мы не убиваем окружающее, когда запираемся здесь?
– Во всяком случае, я спущусь в ад и буду гореть там рядом с тобой.
– Я не хочу гореть в аду.
Он воспользовался её фобиями и сказал.
– Тогда тебе стоит быть хорошей девочкой и слушаться своего мужа, то есть уже следить за своим рационом питания, здоровьем, поступлением свежего воздуха и так далее.
– А что если я не хочу детей? Может, я так устроена. Чайлдфри. Мне нужен ты и никто больше.
Агний вернулся к ней.
– Ну хорошо, я опоздаю буквально на пять минут. Я в твоём распоряжении.
– Нет. Можешь уходить.
Она подыграла ему.
– Я уже должна начать заботиться о твоих детях и не допускать тебя к себе.
– Господи, как говорит Арсен, какие глупости!
– Вот вы всегда так.
– Кто вы?
– Мужчины и общество.
Но он уже увлёкся процессом, но все же не дольше пяти минут. Он знал, что ей не не нравится по-быстрому.
– Агний.
– Да, огонь моих чресел.
– Не говори так.
– А как сказать?
– Скажи: моя свиноматочка.
– Моя свиноматочка.
– Нет. Не то.
– Ты не не хочешь детей. Ты очень обыкновенная. А все обыкновенные существа хотят стать родителями. Они собирают ветки и всякие тёплые вещи, и начинают строить гнездо для яиц.
– Правда?
– Да.
– Ты конъюгировал со мной, когда я спала. Что ты хотел?
Хрисанф действительно проделал это. Он снял блоки и внедрил всю ту информацию, которую узнал. Во-первых, ничего не хотел скрывать от неё. Пусть хотя бы где-то далеко в подсознании. Во-вторых, хотел, чтобы она стала осторожнее. Потом он опять всё закрыл, так что она не могла понять, какие сведения носит. Потому что не хотел, чтобы она беспокоилась и боялась здесь и сейчас.
– Искал любовные письма к Искандеру.
– Акаары быьылах.
– Но у женщин всё так замуровано за семью печатями.
– Иди уже!
Глава 75
У Арсена по-прежнему не было никаких продвижений с Ингой. Хрисанф обещал, что заберёт класс под личный контроль, но сейчас, в связи с очередным намечающимся пополнением и другими заботами, он не успевал даже носа казать в школе.
Арс продолжал сидеть рядом с ученицей за одной партой, либо наблюдал за ней с учительского места, но не мог придумать ничего кроме молчания.
Конъюгировать с ней? Но с кем? Во что? У него было ощущение, что он находится здесь один. Если бы собственными глазами не видел девочку и не слышал её тихое дыхание, то вполне можно было предположить её, если не отсутствие, то неприсутствие.
Арсен и жалел Ингу, и сердился на себя за то, что получает половину зарплаты впустую.
С Твердохлебовым всё было как нельзя удачно. Завуч даже постепенно сократила количество часов, чтобы ученик побольше отдыхал, потому что они уже нагоняли программу.
Однажды, когда они вот так сидели третий час, в класс заглянул директор и кивком позвал учителя в коридор.
– Вырвался буквально на несколько минут.
– Суровые будни многодетного отца.
Хрисанф рассмеялся и пожал плечо парня.
– Да. И всё остальное.
Арс был немного заторможенный, так как успел войти в их с Ингой сонное мухоловочное состояние.
– Ладно, можешь расслабить булки.
– Они и так расслаблены до предела.
Смех.
– Тогда можешь вновь отдаться тренировкам, потому что с той недели 7а больше не в твоей компетенции.
Арсен тут же взбодрился. Как это? Всё же выкроил времечко и будет заниматься с ней самолично? Эх. Я не успел ничего сделать… Ну, надеюсь у него получится в ближайшем будущем. В очень ближайшем.
– Успел привязаться?
– Что?
– Дети – они такие. Крутой, свободный. И вдруг: хоп! Примерный семьянин! (смех).
Этот Хрисандель всегда угорает с меня. Кажись у него повышается жизненный тонус, как только видит меня.
– Ну… Не так чтобы.
– Далила отлично знала, когда всовывала меня в педагогику и преподавание. Что это затянет такую личность, как я. Да и любую другую впрочем.
– Хорошо. Желаю удачи. И простите, что просиживал штаны.
Агний понял, что Арс его не так понял. Так чудесно просто рассматривать его лицо!
Сколько-то очень много времени его раздражали гребаные людишки. Не он смотрел на них, а они – на него. Ему хотелось одеться в аниматора и не видеть все эти глупые морды. Все их ахи и вздохи были наполнены фальшью. Как будто я просто кусок мебели, блестящий стеклянный осколок. Так их ненавидел!