— Ой. Не так будет сказано.
— Поэтому, это она меня выбрала. Заметила. Как заметил ты Аэл. Или как она тебя заметила.
— Хрисанфыч — ты просто сумасшедший. Заруби это у себя на носу. У тебя просто встроенное королевство кривых зеркал в мозгу. Если ты не знаешь. Мне не так чтобы приятно, но пофуй сейчас вообще, ты Птер — ходячая бабья сухота, тоска и прочие причины. Никакой ты не блошик. Не наговаривай. Грех это.
— Последнее можно было бы и пропустить. Не дорос ещё, чтобы зачитывать мне Что такое хорошо и что такое плохо.
— Другое дело, твой характер, твоя сущность да. Оттого, может, ты и не такой популярный. Бабы ведь тоже люди. Тоже людей любят. Простых там. Не тех, у кого мозги набекрень. Так что твоя Далила, может быть, и не вышла б за тебя (в сторону: Когда экземпляры, как Корсун, имеются в заначке).
— Гребаный упырь! Он не подходит ей!
— А ты подходишь ага.
— Ах ты маленький вертлявый хитрозадик!
Отрывает рукой большую часть горячего, только что вынутого из духовки, мясного пирога и начинает неистово поглощать, накладывая сверху кучу не совсем домашнего магазинного масла.
— Поедешь со мной, заверну настоящее и сметаны дам густой! Ты что, на маргарине свою массу отращиваешь!
— Чего мне, как вам, баловаться на чистом сливочном. Мне и синтетика подойдёт.
— Эволюционер мелкий!
— Чё обзываться-то. За хлеб-соль что ли.
— Ладно, прости. Опять вышел из себя, как только про того чувака упомянул. Я же тебя просил не водиться с ним, а ты всё равно продолжаешь встречаться.
— Я не встречаюсь. Он тут пиджак свой забыл. Приходил забирать.
— Приходил он. Он вообще знает, что такое быть пешеходом? Позер. Не за пиджаком он "приходил". Такие мелочи его никогда не интересовали. Корсун суётся сюда из-за тебя.
— Проехали. Ты весь трясёшься, когда эта тема просачивается. Не порть впечатления от приёма пищи. Забудь, айа.
Агний тянется к нетронутому куску Арсена и тому разумеется не жалко отдать.
— Так что, возвращаясь, я, как незаинтересованное третье лицо, полагаю, что это ты выбрал сеньориту.
— Думаешь?
— Почти уверен.
— Но это как-то неромантично. По классике должно быть наоборот.
Хрисанф запивает поглощенное морсом, налитым в большую пивную кружку советских времён. С искренним удивлением.
— Я думал: всегда выбирают женщины.
— Может, они просто соглашаются?
— Это вестимо.
— Ладно, бро, расслабься. Как ты не можешь понять, когда петросянку мочат. Как ты сам сказал, это обоюдный процесс и нет здесь ни левых, ни правых. Иногда ты просто поражаешь своим простодумием.
Агний почти не слушает собеседника. Поглаживая живот по часовой стрелке, он погружен в собственные мысли.
Как странно всё устроено в этом мире. Все одиноки. Все — не дураки. И стараются себя охомутать отношениями. Разрушают часть себя, чтобы создать связь по типу: ключ-замок. И даже моя Далила, с которой я готов сдувать пылинки, беречь от солнца и луны, носить на ладони, входит в число тех, кто желает быть выбранным, нежели отвергнутым или нетронутым. Такие дела. Почему человек, как пущенная стрела? Однобокий и стереотипный? И почему, если прав Арс, я выбрал её, если отрицаю подобное мировоззрение. Нет, Арсушка-клеймовщик, Арсушка-законотворщик, не так, как говорит Далила. Я не буду верить в эту гребаную теорию половинок. Хотя бы по своей гребаной конъюгатской натуре. Слияние. Как этот пирог. Абсолютно разные по составу и строению продукты: злаки и животные белки. И как вкусно! Я — не картонный пазл. И капельке моего сердца не обязательно стоит подстраиваться под меня, чтоб получить этот идеальный навязанный эталон.
— Но я долго работал над тестом, и мясо измельчил в блендере.
— Не лезь без спросу. Как ты вообще здесь оказался?
Выталкивает хозяина дома из себя.
— Такой шустрый, не могу.
— Ничего я тебе не навязывал. Сам придумал — сам оскорбился.
Молчат. Странный конъюгат собирается домой. Возле дверей.
— Я приходил узнать, как ты справляешься. В общем, вижу, что очень даже неплохо.
— Птерыч, разреши выйти на работу завтра.
— Конечно.
— И я не ставлю тавро… Можно так представлять, но.
— Да, прости. Это из-за твоего косноязычия.
— Нет, сам не знаю, как это происходит. Вот, ты думаешь, что ты мне неприятен.
— Но так же. И кому бы.
— Это не совсем так. Я удовлетворительно отношусь и к тебе, и к Калитке, и к сеньорите. Особенно сейчас.
Замялся.
— Ведь, если бы я не встретил вас тогда, мне кажется и Аэлитку я бы никогда не встретил. То есть. У меня такое ощущение сейчас. Когда она исчезла из моей жизни. Как будто вы — единственное доказательство нашей, если так оно было, любви.