Неожиданно быстро уносившему ноги бедняге на глаза попался Ефим Шлесинберг, и это могло стать спасением. В свои 38 лет тезка так до сих пор не женился, поскольку все детство, отрочество и юность был маменькиным сынком, а когда внезапно родительницы не стало, самостоятельно найти спутницу жизни оказалось выше его сил. Нравились ему в основном женщины властные и рослые, слегка напоминающие маменьку, но подойти к ним не хватало духу.
– Тезка, я могу помочь тебе со свиданием с одной напористой партийной дамой средних лет, при хорошей должности и связях!
– Хорошенькая?
– Ну разве это главное? Вспомни, когда в последний раз ты притрагивался к женской груди? Пять или десять лет тому назад? – Фима старался бить по самому больному. – Прямо сегодня, как стемнеет, у того дуба тебя будет ждать ОНА! – в этот момент Фима заметил своего водителя и, не дожидаясь ответа, ринулся в его сторону.
– А как ее зовут? – успел вдогонку прокричать Шлесинберг.
– Вот и познакомишься, – садясь в автомобиль, вымолвил Фима, но маменькиному сынку уже не суждено было это услышать. – Домой, Толян, живо! Устал что-то я сегодня.
3
Сутки напролет промучившись от зубной боли, Анна Ивановна, вынужденная ожидать визита к врачу еще столько же, нашла в закромах мужа дорогой коньяк и, осушив половину бутылки, уснула на диване.
К тридцати годам ухоженная женщина в самом расцвете сил добилась всего, чего хотела, – тихого и обеспеченного замужества, которое позволяло не работать и наслаждаться жизнью.
Ее отец, талантливый и остроумный театральный режиссер, умер, когда девочке едва исполнилось десять. Оставшись с двумя детьми на руках, мать Аннушки, недолго думая, чтобы как-то свести концы с концами, одну комнату в столичной трехкомнатной квартире сдала квартирантке, студентке института иностранных языков. Жилица была невероятно стройна, красива и ухоженна, но главное – одевалась в модные импортные вещи, чем вызвала в маленькой Аннушке не только восхищение, но и простую зависть. Девочка ненароком наблюдала за студенткой и училась тонкому искусству ухаживать за волосами и кожей. Райское время начиналось, когда квартирантка отправлялась в институт, – тогда Аннушка проникала в ее обитель, брала косметику, духи и устраивала примерку всего того, что висело в шкафу. Когда девочке исполнилось тринадцать, и она стала похожа на девушку, чопорное материнское воспитание не смогло сломить вырывающийся наружу дух экстравагантного авантюризма, который, по всей вероятности, она унаследовала от отца.
Аннушка забралась в чужую обитель тот час же, как только квартирантка уехала на каникулы в Сочи. Черное шикарное платье с четко очерченной талией и летящий роскошный подол, напоминающий раскрывающийся бутон цветка, высокий каблук, изысканный желтый плащ и писк сезона – миниатюрная шляпка – добавили шарма к умело накрученным локонам, искусно нанесенной декоративной косметике, превратив неуклюжего тринадцатилетнего подростка в обворожительную даму лет двадцати пяти.
В свой первый выход в свет, отправившись в центр Минска к институту иностранных языков, ибо в ее понимании только там можно было встретить настоящего английского денди, Аннушка тут же познакомилась с усатым студентом четвертого курса в однобортном пальто с бархатным воротником. Будущий переводчик Валерий недавно вернулся из Лондона, где на протяжении двух месяцев не без протекции отца-дипломата проходил практику. Денди отметил Аннушкину экстравагантную внешность и тут же пригласил на свидание. Целую неделю тринадцатилетняя школьница пудрила мозги студенту четвертого курса, бегая на свидание в обновках «француженки» из местного иняза, пока на пути не повстречалась соседка Алла из десятого класса, по уши влюбленная в Валерия с прошлого лета, в бытность пребывания в пионерском лагере, где «лондонский денди» подрабатывал в качестве вожатого. Усатый рослый парень в модном слегка расклешенном пиджаке из темного сукна и белоснежной рубашке симпатизировал Алле, но встречаться с десятиклассницей наотрез отказался по причине ее несовершеннолетия.
Когда страшная тайна актерского мастерства Аннушки раскрылась, обманутого Валерия и след простыл. А вскоре вернулась из Сочи квартирантка и обнаружила на своих одеждах признаки чужой носки. Ларчик закрылся просто, потому что студентка съехала на другую квартиру.