Течение времени изменило ситуацию. Оно создало новую форму полной и абсолютной взаимозависимости людей. Оно также показало вездесущность сотрудничества. С ростом движения за кооперативы, солидарную и экологическую экономику, новые формы мутуализма стало ясно, что теперь мы можем представить себе кооперативное общество без радикальной политической революции, к которой призывал Ленин и другие. Произошла инверсия культурного и политического, а может быть, и встраивание, что означает, что теперь мы можем достичь кооперирования благодаря нашему сознательному выбору. Нам не нужно ждать революции. Мы можем выбрать кооперирование уже сейчас.
О вызове утопизму
Многие возразят, что идея коэперизма, заменяющего парадигму наказания парадигмой сотрудничества, является запредельно утопичной. Скептики будут утверждать, что идея общества сотрудничества без наказания нереальна. Как вообще можно представить себе современное постиндустриальное общество, в котором нет наказаний?
Прежде чем отбросить этот аргумент, стоит рассмотреть несколько моментов, которые в совокупности дают понять, что расстояние между нынешним карательным обществом и обществом, карающим справедливо, возможно, такое же, если не большее, чем между нынешним обществом и обществом, основанным на сотрудничестве. Другими словами, для создания общества, приближающегося к справедливому наказанию, как бы оно ни определялось, вероятно, предстоит проделать больше работы, чем для общества, которое не наказывает. В конечном счете, стремление к миру сотрудничества, вероятно, менее утопично.
Во-первых, по факту подавляющее большинство жертв преступлений в США не получают наказания от своего виктима. Менее чем об одном из трех имущественных преступлений и четырех из десяти преступлений, связанных с насилием, даже сообщается в полицию. Из них только часть приводит к расследованию и аресту. Коэффициент раскрываемости зарегистрированных преступлений, то есть только тех, кто был арестован за совершение преступления, минимален: 17,2% для всех зарегистрированных имущественных преступлений в 2019 году, 30,5% для зарегистрированных грабежей, 32,9% для зарегистрированных изнасилований и 45,5% для всех зарегистрированных насильственных преступлений. Это означает, что менее 20% насильственных виктимизаций приводят к аресту. И, как правило, только две трети арестов за насильственные преступления приводят к судебному преследованию. Другими словами, подавляющее большинство людей, ставших жертвами преступлений, даже насильственных, не испытывают удовлетворения от наказания. За большинство преступлений, за те формы принуждения и мошенничества, которые окружают нас сегодня, наказания не существует. Мы не наказываем, мы делаем козла отпущения. Мы находим одного-двух человек - или два миллиона - и жестоко наказываем их. Мы сажаем их в клетки на двадцать шесть лет и более, мы помещаем их в одиночные камеры на десятилетия. Что касается всех остальных правонарушений, то в большинстве своем мы даже глазом не моргнем, мы оставляем все как есть. И это реальность, которая вряд ли изменится в ближайшее время.
Во-вторых, наказание в Соединенных Штатах не только ужасно, но и осуществляется явно расистским образом. На каждом этапе уголовно-правового процесса цветные люди подвергаются остановке, аресту, задержанию, судебному преследованию, осуждению, тюремному заключению и даже казни, причем непропорционально не только их доле в общей численности населения, но и их доле в преступной деятельности. От самых крайних до самых незначительных форм наказания, практически по всем показателям и измерениям, наказание осуществляется расистским образом. Так, например, смертная казнь в США в непропорционально высокой степени применяется в делах об убийствах, жертвами которых становятся белые, при неизменности всех других вероятных ковариаций. Расовая проблема смертной казни, на самом деле, простирается глубже, чем просто расовая принадлежность, вплоть до специфического цвета кожи и стереотипно черных черт лица обвиняемых. Другая крайность - полицейские остановки и фризы в таком городе, как Нью-Йорк, в непропорционально высокой степени направлены против цветного населения.
В-третьих, как с теоретической, так и с эмпирической точек зрения традиционные обоснования наказания не имеют под собой достаточных оснований. Например, не существует достоверных социально-научных доказательств сдерживающего эффекта наказания. Избирательное лишение свободы также является скорее мифом, чем реальностью; в значительной степени оно лишь способствовало росту массового лишения свободы, которое должно было быть ликвидировано. Утилитаристские теории наказания - это, по большому счету, только теории. Более того, не существует честного способа разделить религиозные или деонтологические обоснования наказания, то есть определить, является ли иудео-христианский принцип "око за око" или кантовский принцип jus talionis правильным или неправильным. Для того чтобы обосновать это, мне потребуется целый трактат, и я не смогу сделать это в рамках данной книги, но правда заключается в том, что для общества в целом просто не существует способа договориться о наборе условий истинности, которые позволили бы нам определить, являются ли ретрибутивные оправдания наказания правильными. Религиозные аргументы в пользу наказания требуют прыжка в веру; аналогично деонтологические аргументы в пользу наказания требуют прыжка в разум. Таким образом, традиционные обоснования наказания оказываются несостоятельными.