— Мне сообщили, что вы сами достаточно компетентны в этих делах. — Мокка постучал по папке карандашом. — Кажется, мы все обсудили.
— А мои действия в Копенгагене?
— Вы остановитесь у Моеля. Заграничные закупщики обычно так и поступают. Он живет в пентхаусе на крыше собственного магазина в Копенгагене. Его шофер встретит вас у поезда.
Кстати, Уайлд, вы должны знать, что Гуннар Моель был очень молодым человеком, когда воевал за испанское правительство. А это значит, что и сегодня он не так уж стар.
— Хорошо, капитан, я это учту.
— Полагаю, мне не следует вам напоминать, что, если что-нибудь пойдет не так, британское правительство не захочет иметь ничего общего с этим инцидентом. К счастью, в Дании не вешают преступников.
— Значит, волноваться мне не о чем, верно?
— Рад, что вы настроены так оптимистично, Уайлд. — Мокка сложил лежавшие на столе бумаги и убрал их обратно в ящик. — Думаю, на этом обсуждение дел закончено. Возможно, оно кажется вам очень простым по сравнению с тем, что вам приходилось делать раньше. Если я выражаю некоторые признаки озабоченности, можете отнести это на счет моей собственной неопытности.
— Очень любезно с вашей стороны высказывать подобные предположения, — поблагодарил Уайлд. — Но вы были бы еще более любезны, если бы ответили на пару-другую моих вопросов.
— Мне говорили, что одним из ваших достоинств является нелюбовь к лишним вопросам.
— Боюсь, что в данном случае некоторые просто неизбежны. Насколько я понял, вы предпочитаете забыть о моем вчерашнем посетителе?
— Это дело тщательно расследуют.
— Тогда я хочу, чтобы меня посвятили в результаты вашего расследования. Мой второй вопрос гораздо важнее. Я установил с вами контакт только вчера днем, после того, как четыре месяца проторчал без дела в Брэйдингской гавани. И вот, едва я появился, неожиданно оказалось, что для меня уже есть задание, сделаны все документы, готовы цель и средства и даже где-то на подхвате ждет озабоченная дамочка, чтобы вытащить меня обратно.
Мокка откинулся на спинку кресла и улыбнулся; его широкий рот превратился в пасть.
— Дело было очень срочное.
Уайлд встал и погасил сигару:
— Я не люблю совпадений, капитан.
— Тогда выбросьте их из головы. Мне сказали, что вы умный парень. Используйте свой ум. Гуннар Моель должен быть ликвидирован. Я обеспечу вашу доставку туда и ваше возвращение оттуда. Это все, что в моих силах. Сделайте то, что нужно, и свяжитесь со мной, когда вернетесь в Лондон.
— Непременно так и поступлю, — пообещал Уайлд. — Хотя бы для того, чтобы выставить вам счет. Я не люблю говорить про все эти скучные финансовые дела, но моя ставка — пятнадцать сотен сейчас и пятнадцать сотен после дела.
— Не думал, что вас все еще интересуют деньги, — сказал Мокка. — Судя по моим записям, на вашем счете уже есть кругленькая сумма, вложенная в несколько разных фирм, торгующих недвижимостью. Что совсем неудивительно, если учесть, что вы выполнили двадцать четыре задания по три тысячи за каждое.
Он бросил на стол тяжелый конверт.
Уайлд вытащил из него три толстые пачки пятифунтовых банкнотов.
— Коплю на черный день.
— Не хотите их пересчитать?
Уайлд убрал деньги во внутренний карман пиджака:
— Нет, пока я вам доверяю.
— Как угодно. Надеюсь, вы не забудете пригласить Джулию?
Уайлд застегнул пальто:
— Я займусь этим немедленно. Хотя вряд ли детали, которые она мне сообщит, смогут мне чем-нибудь помочь.
Глава 8
На Джулии были черные туфли и кожаный черный плащ.
— Предлагаю Карнаби-стрит.
— Чуть позже, — сказал Уайлд. — Сначала мне нужно уладить кое-какие дела.
Они добрались на метро до Куинси. Это было все равно что ехать домой. Прожив семь лет в Бэйсуотере, Уайлд приобрел склонность к странновато-тихим улочкам с их бесчисленными индийскими ресторанами. Он заглянул в Мидлэнд-бэнк, положил на счет двенадцать сотен, а часть остатка поменял на датские кроны. Потом он повез ее к Батчеру. В пятницу утром гимнастический зал был открыт для публики. Батчер провел их в отдельную комнату в задней части зала. Джулия курила сигарету, пока Уайлд полчаса работал с мячом, прежде чем попробовать свой левый свинг ребром на деревянном манекене высотой в человеческий рост, который стоял здесь специально для него. Батчер снял набивку с шеи и плеч манекена и осмотрел изгиб дерева: от места удара разбегалась маленькая паутина трещин.
— Это ваша работа? — спросила Джулия, невольно потрогав свою шею.
— Раньше у него получалось гораздо лучше, — заметил Батчер. — Как рука?
— Саднит.
— Понятное дело. Ну-ка, встань на весы. — Он передвинул гирьки и нахмурился. — Тринадцать и семь.
— Напомни мне, чтобы я купил себе более грузоподъемную машину.
Джулия подошла к ним и посмотрела на весы:
— До боли знакомая картина.
Батчер хлопнул его по животу:
— С такой покрышкой тебе понадобится четырехосный грузовик. Будь поосторожней, Джонас. Семь фунтов лишку — это слишком много.
— Пора бросать вызов чемпиону, — сказал Уайлд и отправился в душ.
— Вам часто приходится это делать? — спросила Джулия, взяв его под руку, когда они возвращались обратно по подмерзшей мостовой.
— Иногда. Если долго сижу без дела.
— Я так и думала. А что потом — старая добрая белковая диета?
— Боюсь, что так. Снова мой утренний бакарди с содовой.
Он повел ее в «Эмбиенс».
Они сидели наверху и смотрели вниз, на спешащих по улице прохожих.
— Никогда здесь не бывала, — сказала Джулия. — У меня каморка в Челси, и я не люблю бродить по городу.
— Советую включить это заведение в свой список, хотя бы ради здешнего стил-бэнда [2]. Когда приходишь сюда летом, кажется, что попал на Фредерик-стрит.
— Это где?
— В одном испанском порту.
Джулия заказала себе авокадо.
— Похоже, вы провели много времени в Вест-Индии, мистер Уайлд?
— Давай лучше поболтаем о нашем капитане, мистере Мокке.
При ближайшем рассмотрении он пришел к выводу, что ее волосы нравятся ему не меньше, чем ее глаза. Ее цвет он определил приблизительно как китайский желтый.
— Не думаю, что я должна обсуждать своего начальника.
— Дорогая, он ведь и мой начальник. Объясни мне, каким образом английский морской офицер мог обзавестись такой фамилией?
— Его отец был польским дипломатом, который оказался в 1939 году в Лондоне и решил там остаться. Наш капитан учился в военно-морской школе в Дартмуте. Насколько я знаю, весьма успешно. У него есть один из этих маленьких забавных кортиков, которые дают лучшим ученикам в классе.
— А Уайтхолл, следуя своей обычной гениальной интуиции, решил, что морской курсант с хорошими отметками и восточноевропейским прошлым как нельзя лучше подходит для службы безопасности. Ну и как, тебе нравится на него работать?
Она пожала плечами:
— Не хуже, чем на мистера Кэннинга.
— Иначе говоря, ты едва его выносишь. Я с большим интересом почитаю твои мемуары. Но сейчас мы, кажется, должны поговорить о купальных костюмах.
— Если я правильно поняла, моя задача — помочь вам в покупке правильной одежды. «Хассон и Вемисс» очень щепетильны в своем выборе, а вкусы их закупщиков должны быть несколько консервативны. На самом деле я не так уж много могу рассказать о купальниках. Самый последний писк — это тюлевая сетка. Идея заключается в том, чтобы показать как можно больше, ничего при этом не открыв. Мистер Моель придерживается более продвинутых взглядов: он предпочитает топ-лесс.
— А что предпочитаешь ты — средняя английская домохозяйка?
— Тюль для Корнуолльской Ривьеры и топлесс — для Франции. У меня есть и то и другое.