– Господи, кто тебя так?– Андрей покачал головой и выглянул за дверь.
Пустынная и сонная улица. Возле их участка фонарь как обычно не горел. Сколько раз Андрей жаловался в муниципалитет, и тот присылал электриков, а те в свою очередь трезвонили к нему в дом и матерились, что кто-то разбивает лампочку в фонаре и их не в чем винить.
Андрей вздрогнул, когда по дороге метнулась в сторону дома тень. Это оказалась собака. Псина виляла хвостом и приседала, прижимая уши, зовя Андрея поиграть.
Андрей закрыл дверь и провёл брата в дом. В коридоре он посадил брата на пуфик. Пожалуй, если Настя увидит Аркашу в таком виде, это может стать последней каплей, – подумал Андрей и немедленно обвинил самого себя.
Ты стыдишься родного брата! Ты несчастный лицемер, Андрей Трофимов! А ещё ты стыдишься собственную мать. Ты должен почитать мать и заботиться о младшем брате.
Под грязной дублёнкой Аркаши топорщилась порванная в паре мест белая когда-то праздничная рубаха… Смятая чёрная бабочка вылезла из-за воротника мёртвым насекомым. У лакированных туфель носки были сбиты так, будто Аркаша добрый час молотил ими стену.
– Я в норме, – прошептал Аркаша, замечая взгляд Андрея. – Форс мажор приключился.
– Ну да. Я вижу, – сказал Андрей и сдёрнул с шеи брата бабочку. – Жить надоело?
– Я свой срок на этой земле ещё не отмотал, – Аркаша достал платок и шумно высморкался в него.
Андрей наклонился к лицу брата.
–Скорую вызвать?
– Нет, – ответил Аркаша. – Всё в норме. Оклемаюсь чуток и домой пойду.
Андрей взял брата за плечо.
– Снимай дублёнку. Нужно привести тебя в божеский вид.
– Продолжаешь славить Бога, которого нет? – усмехнулся Аркаша.
– Бог, наверное, с тобой не проконсультировался, насчёт своего присутствия, – сказал Андрей. – Снимай дублёнку и пошли в ванную.
– Десять минут посижу и ухожу… – Аркаша дёрнул плечом, рука Андрея свалилась.
Андрей облизнул пересохшие губы.
Как тяжело порой было сдерживаться. Сколько приходилось тратить душевных сил, чтобы убедить себя – это испытание, очередное испытание тебя, как христианина. Да! Вот он – брат. Вот он, лично твой, несчастный самаритянин, избитый неизвестными, страдающий, умирающий. Так легко откреститься от него, сказать – это твои проблемы, не вмешивай меня, ты взрослый человек…
Но ведь под этой оболочкой напускной наглости, скрывается он, родной брат! Андрей прикрыл глаза ладонью, воссоздавая в памяти образ маленького Аркаши. В обрезанных с помочами штанах, бритый наголо, с разодранными коленками. Голос просящий, гнусавый по-детски: Андрюш, ну, Андрюш… Ну помоги-и…
Андрей присел на корточки возле брата и тихо произнёс
– Иногда я не понимаю твоих приходов ко мне. Ты хочешь что-то доказать?
– Что ты можешь знать обо мне? – запальчиво спросил Аркаша.
– Знаю, что ты мой брат, – Андрей махнул рукой с зажатой чёрной бабочкой. – Пошли в ванную. У тебя кровь сейчас на ковёр капнет.
– Вся твоя сущность Андрей в твоём вещизме. Православная церковь в прихожанах это не поощряет, а сама грешит… – усмехнулся Аркаша.
– Церковь тебе сама об этом сказала? – парировал Андрей.
– Конечно, конечно. Веди меня, о, луч света в тёмном Трофимовском царстве! О, самый правильный из когда-либо рождавшихся Трофимовых! – Аркадий паясничал.
В коридоре появилась Анастасия. Аркаша вдруг весь сжался, взгляд забегал по сторонам, а плечи поднялись к ушам.
Анастасия покачала головой
– И снова здравствуй, Аркадий.
– Привет, Настя, – прошептал Аркаша. Вместо «привет» его губы прошепелявили «пливлет».
Андрей невесело усмехнулся. Аркаша всегда отличался застенчивостью в отношениях с противоположным полом. Но отчего-то всегда младший брат старался поздороваться с Настей как-то фамильярно. Ещё немного и он бы подошёл к ней, хлопнул по плечу и сказал: Привет, Настюха. А если бы Андрей потребовал объяснений, то брат, вероятно, нисколько не смущаясь, сказал бы, что у них на заводе, это обычное обращение к женщинам.
– Андрей, ты милицию вызвал? – спросила Анастасия.
Аркаша избегал смотреть в глаза Анастасии, но её отражение на полировке коридорного шкафа изучал пристально.
– Насть, мы всё уладим, – сказал Андрей. – Ложись спать.
– Милиция и скорая такие дела улаживает, – Анастасия ушла в спальню.
Глава 6
Человек – животное социальное. Он не может развиваться в вакууме. Зеркала – это глупая замена человеческого общения. Человек мечтает отражаться в умах и сердцах других людей. Только тогда он находит смысл своей деятельности. Помогая людям, мы мечтаем поймать своё отражение в глазах бедолаг, попавших в беду. Ведь глаза – это зеркало души человека. Чем большему количеству людей человек хочет помочь, тем больше его эго.