Блейн не знал, что ему ответить.
Глава седьмая
Время внутри камеры с обитыми стенами тянулось крайне медленно. Блейну и Мелхиллу приносили газеты и журналы. Их хорошо кормили, подавая еду в бумажной посуде. За ними неусыпно наблюдали, чтобы они не причинили ни малейшего вреда своим дорогостоящим телам. Держали их вместе, чтобы не было скучно. Люди в одиночных камерах иногда сходили с ума, а безумие наносило непоправимый вред столь ценным мозговым клеткам. Им даже разрешали под строгим наблюдением делать физические упражнения для сохранения тела в форме.
Блейн за эти дни очень привязался к своему мощному, коренастому телу, с которым он так скоро расстанется. Таким телом можно гордиться, решил Блейн. Конечно, оно не отличается грацией, но не стоит преувеличивать значение грации. В противовес этому недостатку это тело, как он полагал, не было подвержено сенной лихорадке, от чего страдало его прежнее тело, да и зубы были очень крепкие. В общем, с таким телом жалко было разлучаться.
Однажды, когда они поели, часть обивки отошла в сторону. В комнату через стальную решетку заглянул Карл Орк.
— Здорово, — сказал Орк. Он был все такой же жилистый, одежда так же свободно висела на нем. — Как поживает мой бразильский корешок?
— Подонок ты, — сказал Блейн, жалея, что не может выразиться более сильно.
— Не стоит! — сказал Орк. — Как тут у вас с едой? Хватает?
— Убирайся на свою вонючую ферму в своей вонючей Аризоне!
— А у меня и на самом деле есть одна, — сказал Орк. — Думаю пожить там в старости, занимаясь разведением пескорастений. Но ранчо и послежизненная страховка стоят денег. Каждый добывает их как может.
— И стервятники добывают пищу как могут, — вздохнул Блейн.
— Что поделаешь, дело есть дело, и оно не хуже некоторых других, если хорошенько подумать. Мы живем в грязном мире. Может быть, я с сожалением вспомню обо всем этом, когда буду сидеть на крыльце маленького ранчо.
— Ты до него не доживешь, — сказал Блейн.
— Не доживу? — удивился Орк.
— В один прекрасный день тебя поймают за руку, когда ты будешь добавлять кому-нибудь в стакан капельки. И найдут тебя, Орк, в канаве, с дырой в голове. И будет тебе на том конец.
— Конец моего тела, — поправил Орк. — А душа моя отправится в радостную Послежизнь. Я уплатил денежки, сынок, и меня ждут на небесах.
— Ты этого не заслужил.
Орк ухмыльнулся, и даже Мелхилл не смог сдержать улыбку.
— Мой бедный бразильский друг, — сказал Орк, — дело не в том, кто и что заслужил. Пора бы тебе это запомнить. Послежизнь — не для слабых и застенчивых, пусть и самых достойных. Только у крепкого парня с долларами в кармане и ушками на макушке душа имеет шанс отправиться в новый путь.
— Не верю, — сказал Блейн, — это несправедливо.
— Да ты идеалист, — заметил Орк, с интересом разглядывая Блейна.
— Называй это как хочешь. Наверное, ты получишь свою послежизнь, Орк. Но я надеюсь, что в каком-нибудь уголке иного мира твоя душа будет гореть в вечном огне!
— Научных доказательств адского огня не существует, — заметил Орк. — Но мы много чего не знаем о Послежизни. Возможно, я буду гореть. И может, на небесах есть специальная фабрика, на которой склеивают обратно особые души, такие, как твоя… Ну, не буду спорить. Мне жаль, но время истекло.
Орк быстро отошел в сторону. Забранная стальными прутьями решетка распахнулась, и в комнату вошли пять человек.
— Нет! — закричал Мелхилл.
Они окружили его. Выказывая большой опыт, они уклонились от ударов космонавта и схватили его за руки. Один из них вставил в рот кляп, и Мелхилла потащили из комнаты.
В дверях показался нахмурившийся Орк.
— Отпустите его! — приказал он.
Те отпустили Мелхилла.
— Идиоты! Вот этого нужно! — он показал на Блейна.
Блейн в это время пытался подготовить себя к потере друга. Внезапная перемета в ходе событий застала врасплох. Охранники схватили его прежде, чем он успел шевельнуться.
— Извини, — сказал Орк, — но клиент указал именно такое сложение, как у тебя.
Блейн пришел в себя и попытался вырваться.
— Я тебя убью! — закричал он. — Клянусь, я тебя убью!
— Осторожно, не повредите его, — приказал Орк с каменным лицом.
В лицо сунули тряпку. Он почувствовал резкий запах. «Хлороформ», — подумал он.
Последнее, что он помнил, это пепельное лицо Мелхилла, стоявшего в забранных решеткой дверях.
Глава восьмая
Первое, что сделал Томас Блейн, придя в сознание, это убедился, что он по-прежнему Томас Блейн и по-прежнему занимает свое тело. Значит, они еще не стерли его сознание.