– Эй, господин старший детектив, – прерывает мои мысли усиленный и слегка искаженный жестяными стенами коллектора голос Хавьера. – Будьте столь любезны, одолжите-ка младшему коллеге коллоид.
Времена, когда бедолаги-копы очерчивали контуры тела кусками мела – давно канули в Лету. Сейчас у нас для этих целей имеется специальный коллоид в баллончиках, напоминающих аэрозольный распылитель, только с коротким заостренным жалом-носиком. Хорошая штука, кстати. Ложится на любую твердую (ну, или относительно твердую) поверхность, не боится ни дождя, ни сырости, ни даже слабого открытого пламени, и удаляется только специальным реагентом.
– А свой куда дел?
– В другой куртке забыл, – смущенно гудит голосом Хавьера коллектор.
Понятно… Перехвалил я молодого. По мелочам все равно пока косячит.
Приняв у меня баллончик, Хавьер включает мощный фонарик и лезет вглубь короба.
– Вот же ж твою мать! – доносится до меня буквально через несколько секунд.
– Что такое, Хави?
– Нэйт, я ее знаю.
Кого именно «ее» уточнять смысла не имеет, в захламленном коробе сейчас только Хавьер и мертвое женское тело.
– Уверен? – на всякий случай уточняю я.
– Абсолютно. Ты, кстати, скорее всего, с ней тоже знаком. Это Мэнди.
– Твою ж мать! – повторяю я следом за молодым напарником.
Марию Уиллоу, симпатичную зеленоглазую хохотушку-блондинку, обожающую прическу в виде двух слегка дурашливых, но очень милых хвостиков, перетянутых тонкими красными ленточками, я знаю отлично. Двадцать три года, не привлекалась, род занятий – исполнительница экзотических танцев, сценический псевдоним – Мэнди, место работы – бар и мужской клуб «Золотые куколки»… Она была одной из танцовщиц в заведении Вики… И ее кто-то убил.
– С причиной смерти понятно что-нибудь?
– Нет, – глухо отзывается Хавьер, и я вспоминаю, что у них, вроде, намечалось что-то похожее на взаимную симпатию. – На открытых участках тела серьезных ран нет, только мелкие ссадины, похоже, от волочения.
– Тогда заканчивай с «первичкой», обозначай контур тела, фиксируй все на коммуникатор, зарисовывай схему и выбирайся. Будем ждать следственную группу и коронера.
Хави мне не отвечает. Оба понимаем, сказано оно чисто для проформы, он и так отлично знает, в чем сейчас состоят его обязанности. Просто я – старший детектив, он – детектив-стажер… Положено мне давать ценные указания, даже если в них нет особой необходимости. Ладно, пусть работает, а я пока помогу патрульным отогнать уже начавших собираться зевак. Этим, как обычно, даже светоотражающая желто-белая полицейская лента, ограждающая место происшествия, не указ. Прут, как на буфет. Никогда не мог в этом вопросе понять наших добропорядочных обывателей. Что вы все, родные мои, так любите рассматривать в таких случаях? Что тут такого красивого и интересного?
Минут через десять, озаряя темный переулок синими всполохами проблесковых маяков, прибыла машина следственно-оперативной группы, а следом за ней, отстав на какие-то пару десятков секунд – минивэн коронера. У нас тут и без того было узковато, а уж теперь и совсем тесно стало. Один плюс – зевак из переулка, будто зубную пасту из тюбика, выдавило назад, на Син стрит.
– Что тут у вас, Райан? – поинтересовался подошедший ко мне коронер Управления Дэнни Чен, флегматичный и какой-то вечно сонный кореец, имеющий некоторую склонностью к излишней полноте, которую пытается скрыть, нося широкие и яркие «гавайские» рубахи. Кстати, Дэнни – еще один вполне себе наглядный пример того, что внешность обманчива. Несмотря на несерьезный вид, специалистом Чен был отменным, работать с такими – легко и приятно. Вот если бы сегодня была смена Лазовски… Впрочем, тут скорее имеют место «личные неприязненные»… К работе Гжегоша претензии мало у кого имеются, все больше – к хамоватой манере общения и закидонам из серии «я – непризнанный гений, а все вокруг – не понимающие меня серые бездарности». С ним разве что наш Рудицки нормально общаться может. Ага, типа, земляки. Братья по разуму. Но если на его загоны не обращать внимания и ограничить общение исключительно рабочими вопросами – то и с Гжегошем Лазовски можно вполне плодотворно сотрудничать. Просто делать это с Ченом – гораздо приятнее.