— Это так, мисс Скенлон?
— Не знаю. Бердун сказал, что я могу делать с ними, что угодно. Билеты остались у меня.
— Ты ведь могла и выполнить, что он задумал.
— С этой точки зрения, скорее всего — да.
— Кончай, Билл! — вмешался Берк.
— Ладно, но была такая возможность, черт побери!
— Это дерьмо.
— Учитывая, что ты рассказал, не совсем.
— У тебя, дружище, не хватает винтиков, — произнес Джил. — То, что у тебя на шее — пустышка.
— Ты понимаешь, что может сделать из этого хороший юрист?
— Ничего, — возразил Берк. — Обвинение не сможет даже представить это суду, ты же знаешь.
— Выходит, ты будешь вершить кровную месть по личным мотивам?
— Ерунда. Я никогда особенно не сталкивался с французом.
— А сейчас столкнулся, дружище.
— Придется его прикончить, если он предоставит такую возможность.
— Как в прежние дни?
— Вот именно.
— Браво, коп!
— Ирония тут ни к чему.
— Пожалуй, Ледереру ты больше не нужен.
— Нужен, еще как нужен!
— Зачем?
— Затем, что я единственный, кто его пугает.
Билл Лонг вздохнул и поудобней устроился в кресле. Он обязан был лучше знать, но теперь положение изменилось.
— Скажи-ка, — спросил он, — почему при всей этой заварушке и стольких убийствах ты вдруг сделался мишенью? Эта проклятая мафия не станет кидаться на тебя без особой причины, когда ее гнетут другие заботы, вроде нынешних.
Берк встал и закурил сигарету. Сделав пару глубоких затяжек, он уставился в окно на ночной город.
— Ты уже давно должен был спросить меня об этом. Или ты хочешь, чтобы я по-прежнему давал тебе пищу для размышлений?
— Ты знаешь, что можешь наделать?
— Конечно, — улыбнулся Джил и взглянул на Элен. — Но зачем я буду делать это сам, когда у меня есть помощники?
— Так, — огрызнулся Лонг, — значит, настало время испытать нашу дружбу?
— А что? — отозвался Джил.
Сидя в машине, Элен взяла его за руку.
— Я не могу больше оставаться у них, Джил. Понимаешь?
— И я не могу допустить этого. — Он достал из кармана сигареты, но пачка оказалась пустой. Джил злобно выбросил ее в окно. — Этот слюнтяй слишком резв и хитер.
— Джил... Он ведь не сказал мне, что я должна использовать эти билеты.
— Да? — Он обернулся к Элен и внимательно посмотрел ей в лицо. Считай, что сказал. По всей вероятности, он достаточно хорошо знает своих служащих, и ты была единственной непосвященной в его план. Обычно женщины не меняют своих намерений в последний момент даже ради дивно удачных мест на лучшем спектакле. А ты просто ребенок.
— Но почему он хотел убить тебя? — удивилась она.
— Я ему мешаю.
— Так же, как и другие полицейские?
— Не совсем. От меня гораздо больше неприятностей.
— И они решили использовать меня, чтобы убить тебя?
— Таковы их правила. Один раз они смогли избавиться от меня, но я вернулся, поэтому они должны избавиться от меня во второй раз. Вот так-то, детка.
— Капитан Лонг думает, что я замешана в этом.
— Вовсе нет. Он решил ухватиться за соломинку, но он знает всю историю.
Элен еще крепче сжала его руку и прикусила губу.
— Я ничего не понимаю, Джил. Мне кажется, я начинаю бояться.
— Забудь обо всем.
— Джил, — она наклонила голову и с тревогой взглянула на него, — это ведь может повториться... То, что произошло после театра.
Он пожал плечами. Его лицо не выражало никаких эмоций.
— Возможно, но и окончится точно так же.
— О, Джил, неужели нет никакого выхода, хотя бы временного, — в ее голосе послышались странные нотки мольбы. — Все происходит так быстро. Я... я должна уйти прочь от этого.
Джил провел ладонью по ее руке и обнял за плечи.
— Мне очень жаль, что ты оказалась замешанной в этом, Элен. Я знаю, что Билл сегодня был груб, но он должен был взять у тебя показания. Ничего особенного. Видишь, ты уже порвала с проклятой работой и со всеми этими подонками. Так что забудь обо всем.
— Все это хорошо, но что я теперь буду делать?
— Ты будешь сидеть и отдыхать, и позволишь мне заботиться о тебе, крошка.
Несколько секунд Элен не шевелилась и молчала, затем снова взглянула на него и нежно протянула:
— Джи-ил...
Почти минуту он боролся с собой, перечисляя все преграды, вспоминая о том, какие могут быть последствия. Он уже не мальчик, а она достаточно пожила с полицейским — своим отцом. Перед ним стоит серьезная задача, выполняя которую, он рискует жизнью. Все это грозило ей неприятностями, причем такими, каких она никогда не знала. Но другое чувство, пробудившееся в нем, в которое он даже не верил, оказалось сильнее сомнений. Он взглянул на нее и улыбнулся.
— Это тяжкий путь, моя сладкая, но что делать?
Элен положила голову ему на плечо и прошептала:
— Я люблю тебя.
Джил молча поцеловал ее, произнося про себя те же слова, обращенные к ней.
— Джил.
— Да?
— Сегодня суббота.
— Знаю.
— Мы не могли бы куда-нибудь отправиться на уикэнд?
Он посмотрел на часы и нахмурился.
— Уже девять сорок.
— Есть одно ужасно хорошее местечко в Нью-Джерси. Там тихо и отлично кормят. У всех комнат балконы выходят на холмы.
— Но, моя сладкая...
— Ну, пожалуйста.
Он нежно пожал ее руку.
— Ладно. — Он снова взглянул на часы. — Сейчас я тебя высажу, поеду захвачу кое-какие свои вещи и через полчаса буду тебя ждать.
Элен убрала голову с его плеча и недовольно нахмурилась.
— Любимый... если ты хочешь быть любимым, то должен немножко лучше понимать женщин. Я только что получила такой страшный урок и должна собраться, как следует. Поэтому, прошу, дай мне часа полтора.
Берк рассмеялся. Она права — он просто отупел. Они были почти у ее дома. Он наклонился и поцеловал ее в губы.
— Я научусь, ягненочек.
Элен потрепала его по щеке.
— Я тоже так думаю.
— Но я хочу, чтобы ты знала кое-что еще.
— Что?
— Я решился на это не просто так. Мое предложение позаботиться о тебе мотивировано более постоянными и важными соображениями и намерениями.
Элен почувствовала, что заливается румянцем, и подумала, что никогда не была такой счастливой, как сейчас...
— Никогда! — сказала она сама себе и пошла вверх по ступенькам, ощущая радостную дрожь.
Папа Менес даже не знал, хорошо это или плохо. Но правлению известно, что он находился и находится сейчас во Флориде, где началось наступление, и теперь они обсуждают, что ему делать.
Майами, центр восстания, был от него лишь в часе езды на машине, и если не он вдохновитель и организатор восстания, то ему можно поручить его ликвидацию. Являясь членом правления, он не присутствовал на заседании, где были вынесены последующие решения. У него был нюх на кровь, а свою кровь он проливать не любил. И потом, когда он получил председательское кресло и власть в организации, единственными словами, употреблявшимися постоянно, были «пытать» и «убивать».
Совсем случайно он оказался сейчас рядом с мятежниками и должен позаботиться о резвом Германе, который задумал освободиться от власти организации. Они полагают, что он отлично знает здешнюю обстановку, и потому просили его выполнить эту работу для дураков. У него достаточно козырей и он сможет позаботиться о Германце в любое время, когда захочет. Его солдаты уже прибыли и были готовы действовать. Хотя майамская полиция оцепила весь район, его люди были единственными, кто мог проникнуть к мятежникам и нанести удар. Они были хорошо вооружены, отлично натренированы и абсолютно преданы ему...
Почему правление поручило это дело именно ему, он не знал. Эта работенка вполне подошла бы для какого-нибудь местного капо, но не для босса. Но уж если ему дали работу, что ж, отлично. Он сделает.
В Нью-Йорке сукин сын Берк устроил французу множество неприятностей, и это тоже хорошо. Всякий раз, когда правление вводит в действие тварь, вроде француза, неприятности неизбежны. Дерьмо! Дали бы ему возможность использовать своих людей, он бы все сделал сам. Так нет, они подключили к делу Фрэнка Бердуна, и тот сумел усугубить положение.