Ами (удивленно): Просил?
Сироткин: Пошли, пошли, разговор есть…
Медленно движутся вдоль сцены, оставляя позади суету спецов и мелькание мигалок.
Ами: Боаз, ну говори уже. Или так и будем молчать, пока до города не дойдем?
Сироткин (неловко): Ты ведь в саперах служил, правда?
Ами: Правда.
Пауза. Видно, что Сироткин собирается с духом.
Ами: Тебе помощь нужна? Так скажи какая. Письмо по — английски написать? Поговорить с кем‑то?.. Да не молчи ты, чудак — человек…
Сироткин: А в Полосе… в Полосе тоже бывать приходилось?
Ами: Приходилось. Но только до депортации анклава. (сделав особый упор на предлог) До.
Сироткин: До. Значит, во время депортации тебя там не было. Точно?
Ами (потеряв терпение): Слушай, отстань ты с этими своими «точно»! Следователь нашелся! Либо говори, чего тебе надо, либо я поехал домой. Ну?!
Сироткин: Просто многие тогда были внутри…
Ами: Многие были, а нас на север отправили, на плато.
Сироткин: Марва хорошая в этом году… мягкая… (приседает на корточки, разглядывает траву)
Ами: Ладно, я пошел…
Сироткин: Погоди. А это… ну… с туннелями ты тоже дело имел? Когда в Полосе воевал…
Ами: А как же. Это, считай, наша специализация была. Полосята копали, мы взрывали. Видел бы ты, сколько нор они там нарыли. Как крысы, честное слово…
Включается сирена. Нарастающий звук летящей ракеты.
Сироткин (прислушавшись): Это сюда! Ложись! Ами, в кювет, в кювет! (бросается к Ами, хватается за рукоятки кресла)
Ами: Я сам! Сам! Отстань!
Оставив Ами, Боаз бросается на землю и закрывает голову руками. Ами, секунду постояв, заваливается набок вместе с креслом. Взрыв в нескольких метрах от него. Когда пыль рассеивается, оба некоторое время лежат без движения. Ами, придя в сознание первым, поднимается на ноги. Он в сомнамбулическом состоянии.
Ами: Где это мы? Погоди… патруль… джип… Где джип? Где пацаны? (подходит к лежащему Боазу, склоняется над ним). Нево, вставай, братан! Слышь, Нево…
Сироткин: Какой Нево… ты что… Ами! Ты стоишь?!
Ами: Это не Нево… Ты кто, дед?
Сироткин: Сироткин. Боаз Сироткин. Тебе что, заместо ног мозги отшибло?
Ами: Ах да… Боаз… Привет, Боаз. Где это мы? Давай, вставай, чего разлегся. Ну что ты на меня смотришь, как на привидение?
Сироткин (садясь): Ами, ты не бойся, я никому не расскажу. Честное слово.
Ами: О чем не расскажешь?
Сироткин: О ногах… Ну симулируешь — а кто из нас не симулировал? Я понимаю, так тебе удобнее: инвалидность, пенсия и все такое. Машина без налогов. Скидки всякие…
Ами: Какая инвалидность, ты что, сбрендил? Какие ноги… (вдруг, осекшись, осознает произошедшее изменение) ноги… Ноги! (ощупывает внезапно включившиеся в работу ноги, делает несколько пробных шагов)
Сироткин: Ами…
Ами пробует ноги и так, и эдак. Подходит к креслу, садится в него, ощупывает подлокотники и снова принимается сгибать и разгибать ноги.
Ами (удивленно): Работает… Это работает…
Сироткин (торопливо): Ами, сейчас спецы подъедут. Времени не так много. Давай договоримся, ладно? Я тебя ни за что не выдам, в любом случае. Просто раньше я тебе не мог доверять, а сейчас могу, из‑за секрета. Ну, так получилось, сам понимаешь. Разве я за тобой следил? Нет ведь. Если бы не ракета, я бы и не узнал никогда, что ты на самом деле ходишь как все.
Ами (смакуя каждое слово): Я хожу. Я хожу как все.
Сироткин (горячечно): Ну вот. Это твой секрет, и я теперь его знаю, и обязуюсь… в общем, буду… ну, сам понимаешь. А ты тогда — так же и к моему секрету, ладно? Потому что у меня тоже кое‑что есть, свой секрет то есть, понимаешь? И мне одному уже трудно, раньше еще кое‑как справлялся, а теперь уже совсем никак, хоть ты тресни. А Далия — ну какой из Далии помощник? Нет, ты не подумай, она старается, очень старается. Но ведь женщина, да и годы уже, и радикулит тоже не помогает, позавчера ее так прихватило, встать не может, только на уколах и держу… понимаешь?