Ами: Ну и правильно. На черта зря сердце бередить? Может, и вам тоже стоило бы.
Сироткин: Ага. Дети то же самое говорят. Молодые вы, вот и думаете одинаково.
Ами: Не только одинаково, но и правильно… Извини, Боаз, но ты действительно будто в шоке. Не зря тебя спецы прихватывали. А ведь уже три года прошло. Три года! Ну зачем себе душу травить? Нельзя так.
Сироткин: Думаешь, я не понимаю? Я понимаю. И Далия тоже понимает. Вот найдем ее и сразу уедем. Дня лишнего не задержимся.
Ами: Кого найдете?
Сироткин: Как это «кого»? Я ж тебе объяснил. Собаку нашу. Найдем и тут же уедем.
Ами: Погоди. Погоди, Боаз… И где же ты собираешься ее искать? После трех‑то лет?
Сироткин: Понятно где — в Полосе. Собака, парень, это такое животное, которое ждать умеет. Ты ее, к примеру, у двери оставил, а сам ушел. По делам там или еще куда. И вот, ты где‑то гуляешь, а она там ждет. Ждет, сколько понадобится. Такие они, собаки… (улыбается) А моя так в особенности. Умная она у меня, сучка — сучара…
Ами: Ну… это… (разводит руками)
Сироткин: Вот мы и копаем, я и Далия. С самого первого дня копаем, по очереди, круглые сутки. Копаем и вывозим, копаем и вывозим… Сам видишь: даже распаковаться некогда.
Ами: Копаете? Что вы копаете?
Сироткин: Туннель. Что же еще?
Ами (оторопело): В самом деле… Что еще обычно копают нормальные люди? Конечно, туннель…
Сироткин: Ты знаешь другой способ попасть в Полосу?
Пауза. Ами пытается осмыслить услышанное.
Сироткин: Ну так как?
Ами: Что?.. О чем ты?
Сироткин: Ты согласен мне помочь?
Ами: Помочь? Чем?
Сироткин: Да уж не рытьем. Ты же у нас инвалид… (заговорщицки подмигивает) Советом, Ами. Я боюсь потерять направление. По одному компасу много не поймешь. А ты в этом деле, как‑никак, специалист.
Ами: Понятно.
Пробираясь между коробок, подъезжает к кулисе, где уже некоторое время стоит Человек-с-лопатой.
Ами: Он сумасшедший, это ясно. Сволочи…
Человек-с-лопатой: Ты о ком?
Ами: Мало что отняли дом, семью, дело, так еще и рассудок. Дом, семью, дело и рассудок.
Человек-с-лопатой: И собаку.
Ами: И собаку. Но что теперь делать — вот вопрос. С одной стороны, нельзя потакать этому безумству. Но и прямо отказать тоже невозможно. Сегодня откажешь, а послезавтра их завалит на фиг в этой их любительской норе.
Человек-с-лопатой: А власти? На то они и есть. Иди к властям…
Ами: Ага. К тем самым сволочам, которые хватали и волокли Сироткиных три года назад? И зачем? Чтобы их снова схватили и выволокли, на этот раз — в тюрьму? Ну, уж нет, увольте…
Человек-с-лопатой: Тогда как?
Ами: Надо по — умному, постепенно. Сначала согласиться. Войти в доверие. А затем громоздить препятствия, искать отговорки, добиваться задержек. Типа: мы, конечно, продолжим, но не сейчас, а через неделю, через месяц, через год… Спускать эту сюрреалистическую жуть на тормозах, аккуратненько, пока она не умрет сама собой… Должны же они когда‑нибудь осознать свое безумие?
Человек-с-лопатой: Ну — ну…
Сироткин: Ну так что? Поможешь?
Ами: Помогу.
Сироткин (в восторге): Ай да Ами! Я знал! Я знал! (расцеловывает Ами в обе щеки, кричит в глубь дома) Далия! Далия! Спускайся, что ты там лежишь? (Ами) Она, наверно, внизу! Сейчас за ней сбегаю, подожди! Вот же радость! (убегает)
Входит Далия — пожилая женщина в длинной юбке и головном платке.
Ами: Далия! Добрый вечер. А Боаз решил, что вы в туннеле…
Далия: Добрый вечер, Ами. Притащил он тебя все‑таки… (садится на коробку и устало вытягивает ноги) И рассказал, да? Ну, а ты что? Неужто согласился?.. Ох, ноги гудят… заездил он меня с этим туннелем. Там меня и похоронит, вот увидишь.
Ами: Далия, зачем? Зачем это всё?
Далия: Он тебе, наверно, про собаку рассказывал, да? Глупости. Думаешь, он совсем ку — ку? Не в собаке дело. Хотя сам он в этом ни за что не признается.