Генка прочитал надпись вслух, искоса наблюдая за подошедшим иностранцем. Тот взглянул на ребят поверх очков и, видимо, удивился:
— Мальшик… музей… история… учшить… ошен карашо! — с перерывами произнес он.
Янка подтолкнул друга и шепнул:
— Ну-ка, выдай ему насчет копья по-английски… Используй элемент внезапности! Может, испугается, скажет…
Генка надулся, как ныряльщик перед прыжком, усиленно перебирая в памяти весь запас знакомых английских слов. Краснея от робости и напряжения, спросил:
— Ду ю нот си дзис блэк… — тут надо было сказать «копье», но как будет по-английски «копье», Генка не знал. Поэтому, вспомнив один из своих любимых романов — «Черную стрелу» Стивенсона, он слово «копье» заменил словами «большая стрела», и закончил: — биг эрроу?
Услышав английскую речь из уст худенького подростка, иностранец удивился еще больше и произнес в ответ какую-то длинную фразу.
— Он! — прошептал Янка, толкая друга в бок. — Не сойти мне с этого места — он!
Стараясь с честью выпутаться из создавшегося положения, Генка, который ничего не понял, по-английски поблагодарил иностранца — «сенкю», — сделал важный, поистине рыцарский полупоклон и пошел вперед. Янка, значительно менее солидно, двинулся следом.
Удалившись от иностранца на безопасное в смысле подслушивания расстояние, друзья остановились посовещаться.
— Что будем делать? — спросил Янка.
— Есть проверенный способ, — решительно заявил Генка. — Установить за шпионом неусыпное наблюдение.
— Вряд ли это удастся, — с сомнением сказал Янка. — Из школы могут выгнать.
— Ты меня не понял, — успокоил Генка. — Я сказал неусыпное, но… только на сегодняшний день.
— Это дело другое! Похоже, однако, что у него с собой наконечника нет.
— Ничего удивительного! Он украл его вчера, в час открытия, и отнес домой.
— Если так, то надо выяснить, где он живет.
Торопить иностранца, чтоб он скорей ушел, естественно, было нельзя. Поэтому друзьям пришлось остаться в зале, пока похититель наконечника удалится отсюда сам. Чтобы чем-нибудь заполнить время, Генка с Янкой принялись изучать и других весьма немногочисленных посетителей выставки. Почти сразу их внимание привлек высокий мужчина, небритый, кадыкастый и удивительно худой. Как стрела, летал он от экспоната к экспонату, что-то записывал в блокнот, на ходу бормотал непонятные слова, подбегал к экспонатам вплотную, словно обнюхивая их, а некоторые даже пытался отодрать от стенки, к которой они были прикреплены. Подбежав к подставке, где веером лежали наконечники стрел, употреблявшихся древними ливами, нервный молодой человек схватил один наконечник, пробурчал: «Не может быть, это не бронза!» — сунул в рот, укусил, сморщился, сказал: «Бронза!» — и положил экспонат на место.
Ребята заметили, что Янкина мать уже давно с легким беспокойством наблюдает за странным бегуном. Друзья подошли к двери. Янка спросил:
— Мама, что это за чудак?
— Это аспирант, — ответила мать. — Второй день приходит… Все экспонаты либо перекусал, либо обнюхал… Но замечаний ему делать нельзя — разрешение имеет из министерства.
Янка задумался, отвел друга в сторону.
— У меня появилась мысль, — сказал он, при этом легонько хлопнув себя по лбу, чтобы у Генки не возникло сомнения, в каком именно месте появилась эта мысль. — Наконечник мог стянуть и аспирант!
Генка отшатнулся от друга, как от помешанного.
— С чего ты взял? Зачем ему воровать, когда он и так любой экспонат может взять, раз у него разрешение от министра.
— Ребенок! Если он возьмет открыто, об этом все будут знать.
— Ну?
— Что ну? А если стянет потихоньку да сделает анализ, да об этом напишет, то тогда он может сказать: «Я эту сталь изобрел, давайте мне кандидатскую степень и премию!..» Думаешь, так не бывает? Еще как бывает!
— Ну, это уж ты загибаешь, — запротестовал Генка.
Янка снисходительно усмехнулся.
— Надо следить за газетами… Я сам читал в «Известиях», как один тип хотел к Ленинской премии примазаться… Только во втором туре на чистую воду вывели…
Генка давно уже подметил, что его друг довольно скептически относится к роду человеческому. Такое отношение шло вразрез с Генкиным возвышенным представлением о том же человеческом роде, но Янка всегда убивал фактами… Поэтому Генка решил не спорить.
— Ну, ладно… А что же тогда нам делать с иностранцем?
— Как что? Наблюдать. — Янка не думал, что Генка так легко согласится с новой теорией, и потому хотел доставить другу удовольствие признанием его заслуг. — Этот попугай — важная птица! Ты правильно подметил, что он подозрительно себя ведет… Я предлагаю — с иностранца наблюдение не снимать, проверить его первым… Тем более, что аспирант наверняка проторчит тут с месяц, раз командировочные платят, а этот заграничный тип может уехать.