“Будь я и впрямь убийцей, — подумал Джонатан. — Она бы верила мне с большей готовностью”.
“Белое никогда не останется незапятнанным, если вы облачите в него окровавленное тело”.
В коричнево-болотистых озерах Аль-Хавиза плескалась боль и ненависть, но влечение, овладевшее Джонатаном, было сродни силе притяжения. Его ноги онемели, и когда он, наклонившись над Корки, тяжело вздохнул и изготовился попробовать на вкус букет майстерского “Шато Петрюс”, на него плавно накатила волна облегчения.
— Тяжело с тобой, — едва слышно прошептала Корки, неотрывно глядя на него снизу вверх. — Совсем мозгами поплыл, любовь моя? Ты что вытворять вздумал…
Ничего не ответив, Джонатан закрыл глаза и осторожно поцеловал Корки. Он сделал это совершенно свободно и естественно — без необъятного жара, который сжигал его, когда он касался Джед, без чувства вины, преследовавшего его, когда он обнимал Мэрилин в девонской глуши. Им овладело упоительное чувство освобождения — он знал, что был лучше Корки, что мог бы помочь ей покинуть это место, а она, в качестве снисходительного “спасибо”, иногда саркастично посмеивалась бы над ним, иногда — позволяла себя целовать, как сейчас.
Вначале ее губы были нежными и податливыми — ровно до того момента, пока он не переместил свои руки ей на талию, и Корки, взбрыкнув, не залепила ему тяжелую пощечину.
— Ну и… — даже в приглушенном свете ночника ее щеки казались малиновыми. — Ну и… пошел ты, урод. Пошел. И ты, и Шеф.
И прежде, чем Джонатан успел сказать хоть слово, она резко развернулась и оглушительно хлопнула дверью.
Комментарий к III
[1] Доброй ночи, мистер Прекрасная Задница! Как дела? (исп.)
========== IV ==========
Джонатан ясно ощущал, как напряжение и страх отравляют каждую минуту его существования — в меньшей степени это происходило из-за Корки, в большей — из-за тайных манипуляций Берр. То, что раньше он принимал за естественный ход событий, теперь предстало перед ним своей теневой стороной, и Джонатан с ужасом мог видеть, как и откуда идут все нити, и что тянется от Уайтхолла, а что действительно является естественным поворотом судьбы. Дискредитировать Коркоран — подписчицу — и вынудить Роупера отдать освободившуюся вакансию Джонатану. Вот чего добивалась Берр с самого начала, а грозная обида Корки была лишь закономерным следствием.
Сидя на террасе, в доме, милостиво подаренным ему Роупером, Джонатан рассматривал свои руки и не к месту думал о том, как сильно линии на ладонях напоминают ему нити их очевидной и опасной игры. Все это было так ясно для него. Смутно для Корки. А для Роупера? Что насчет самого ужасного человека в мире?
Следовало отдать ему должное — он умел выказать расположение. Сегодня, с явным удовольствием щеголяя маской доброжелательного покровителя, Роупер вручил ему плоский конверт с новеньким новозеландским паспортом на имя Эндрю Стефана Берча, а потом — Джонатан почти возненавидел этот момент своей жизни — небрежно бросил на стол многостраничный трудовой договор между этим самым мистером Берчем и “Трейдпасс Холдинг Лимитед”. Когда Джонатан выразил сдержанное удивление, Роупер не смог скрыть своей коварной дельфиньей улыбки, которая у всех вызывала такой страх. Анджела Берр и Уайтхолл ликовали где-то неподалеку, а Джонатана, читающего договор, подташнивало.
«Новый управляющий директор обязуется продолжить работу своего предшественника Лэнси М. Коркоран, более не занимающей указанную должность в «Трейдпасс Холдинг Лимитед» на основании…».
Не понимаешь ты главной… главной шутки.
«Обязуюсь не претендовать на доходы, принадлежащее компании имущество, акции и прибыль…».
Кто ему не нужен…
«Берет на себя полную ответственность за долги, кредиты и обязательства компании «Трейдпасс Холдинг Лимитед»….
…того он выбрасывает за борт.
— Дело непыльное, — Роупер сидел в своем кресле, сцепив поднятые руки за головой, и сыто посмеивался. — Считайте это моей благодарностью. Вернее, только началом целой череды маленьких благодарностей.
— Зачем это нужно?
Лэнгборн медленно наклонился к его уху.
— Думаешь, второй раз встанешь на ноги так же быстро, Пайн? Так, может, устроим еще один краш-тест, м?
В конце концов, он все подписал, чем заслужил крепкое рукопожатие от каждого, находящегося в кабинете Роупера.
Теперь, попивая охлажденную минеральную воду, Джонатан пытался представить себе, каким было бы лицо Корки, присутствуй она при передаче полномочий управляющего директора “Трейдпасс”. Лэнси М. Коркоран. Что значит М.? И какой отец дал бы мужское имя дочери, переиначив его так неудачно, вопреки своему очевидному намерению окружить ее ореолом маскулинной силы? Джонатан бесшумно зашевелил губами. “Лэнси” звучало слишком гладко — смягченное на конце, оно потеряло всё полновластие мужественности и стойкости; остался лишь гулкий грудной фасад, пускающий пыль в глаза, а в сердцевине — почти кошачья ласковость. Совсем по-иному звучала Джед, совсем по-другому звучала Софи, хотя Джонатан и не верил, что между именем и характером может быть какая-то зависимость — слишком часто, в таком случае, ему бы приходилось менять маски. Нет, он всегда был Джонатаном Пайном.
— Почиваешь на лаврах, директор? — Корки прошлепала босыми ступнями по имбирному терракоту террасы и вальяжно упала на стул возле Джонатана. Ее выцветшее на солнце тигровое парео едва прикрывало гладкие ноги.
— Все-таки стоит тебе иногда стучаться.
— Зачем? — она удивленно взмахнула рукой, и с сигареты, зажатой между пальцами, упал пепел. — У меня же есть ключи. Я теперь, мать вашу, ключница. Такая мерзкая противная баба с горбом, которая всем все запрещает. Нашла себе подработку.
Джонатан с интересом взглянул на Корки — хотя ее слова, как обычно, звучали вульгарно, сама она выглядела на удивление спокойной и трезвой.
— Ты только не думай, милый мой, что между нами якобы мир. Такие, как ты, преподали мне несколько уроков, и с моей стороны было бы крайне недальновидно не поделиться полевым опытом с Шефом. А кто предупрежден, тот вооружен. — Она сложила пальцы пистолетом и игриво прицелилась в Пайна. — Кстати, Фриски тебе не рассказывал о неудачливом малыше Сэмми из Кентукки?
Джонатан вежливо ответил, что ничего о нем не слышал, и тогда Корки, устроив подбородок на спинке стула, с присущей ей тягой к просвещению, поведала ему краткую историю о красавчике Сэммивеле. Судьба незадачливого шпиона, пытавшегося пресечь махинационную торговлю Роупера, в зачатке действительно немного напоминала историю Джонатана.
— Сэмми был ничего. Вы с ним, по правде говоря, одно лицо. Вернее, не совсем лицо, — она многозначительно оглядела его с головы до ног. — Только не лезь опять целоваться, умоляю.
— Подожду, пока ты сама проявишь инициативу.
— Даже чудо может случиться, ты ведь теперь у нас большой босс, — Коркоран протяжно затянулась, а потом щелчком пальцев отправила недокуренную сигарету прямо под ноги Джонатана. — Может, мне с тобой переспать? Это то, что делает наша фея, да? Зарабатывает статус. Стоит узнать, насколько я могу быть хороша в этом.
Она встала со стула и поправила парео, взбила волосы небрежным движением, а затем шагнула к Джонатану и невозмутимо поцеловала в губы. Мгновенно то самое ощущение правильности происходящего накрыло его, и он незамедлительно ответил, притягивая разогретую солнцем Корки к себе на колени. Все в нем кричало, что она ядовита, что в их связи не будет правды или искренности, или настоящего чувства, но Джонатаном завладело страстное желание увидеть, какой могла бы быть Лэнси Коркоран не в тени Роупера. Останется ли она такой же игривой? Такой же озлобленной? И будет ли она такой же интересной?
“Ах, мистер Пайн, благими намерениями…”.