— Обожди немного… — сумрачно сказал Бельский купцу и исчез за дверью.
Дверь он притворил неплотно, из опочивальни доносился голос царя, и Трифон прислушался.
— …Тело мое изнеможе, болеет дух, струпи телесныя и душевна умножаются… За что, Господи?! Знаю, знаю, за что… Пес я смердящий, вечно в пьянстве, в блуде, скверне, убийствах, грабежах, ненависти. Пес, пес!..
Послышались звуки, похожие на рыдание. Смущенный купец отошел от двери и стал терпеливо дожидаться появления Бельского. Он уже немного успокоился — аудиенция в царской опочивальне не предполагала печальных последствий. Правда, переменчивый характер Великого князя Московского и его способность беситься непонятно от чего все же заставляли сердце купца сжиматься от неясных мрачных предчувствий.
Бельский пригласил Трифона к царю лишь спустя полчаса. «Что с ним случилось?!» — ужаснулся про себя купец при виде Иоанна Васильевича, когда его ввели в царскую опочивальню. Но виду не подал, а упал на колени и начал истово бить поклоны, будто в церкви. Трифон чувствовал, что немного перегнул палку, но, зная о гневливом характере великого князя, решил перестраховаться.
— Встань, — приказал царь и недовольно покривился. — Оставим церемонии для парадных приемов. Я пригласил тебя для важного делового разговора…
Он сидел на постели, прислонившись к горе подушек. На царе поверх белья был накинут синий шелковый халат с вышитыми золотой нитью райскими птицами. Его исхудалое лицо было землистого цвета, а на выглядывавших из рукавов халата руках виднелись язвы. В углу опочивальни перед образами курилась большая лампада с ароматическим маслом, но даже сильный запах ладана и еще каких-то трав не мог перебить отвратительную вонь от разлагающегося тела.
Трифону сказывали, что царь болен, и что он может ходить лишь с поддержкой. Но перед купцом находился не просто больной человек, а полная развалина. Иоанна Васильевича невозможно было узнать, если бы не его страшные глаза, которые по-прежнему сверкали остро и жалили беспощадно.
— Знаю, что ты подал челобитную на поездку в Царьград и Иерусалим, — сказал царь. — Что ж, поклониться святым местам — это праведное дело. Считай, что проезжую грамоту ты уже получил. Но это не все. Я хочу, чтобы ты исполнил мое поручение. Нужно отвезти милостыню об упокоении невинно убиенных душ в Царьград и на Афонскую гору. Деньги предназначены патриарху цареградскому Иеремии и патриарху александрийскому Сильвестру…
Наверное, царю стало дурно, потому что он откинулся на подушки и вовсе позеленел. Бельский быстро схватил кубок с целебным настоем трав и напоил Иоанна Васильевича. Царь перевел дух и продолжил:
— Это будет не просто поездка частного лица, а посольство российское к единоверцам. Во главе его станет купец Мишенин. Он знает восточные языки, кроме того, у него большой опыт хождения за три моря. В Царьграде вы разделитесь: Мишенин отправится на Афон, а ты останешься в турской столице. Почему снаряжаем посольство, а не обычный купеческий караван? Вам нужна будет сильная охрана и соответствующий статус.
При этих словах царь сделал паузу и вонзил свои страшные глазищи, казалось, прямо в душу Трифона, а затем продолжил:
— Хочешь спросить, почему Мишенину достался Афон, а тебе Царьград? Что ж, пора подойти к главному. Богданко, дай письмо!
Бельский принес кусок невзрачного с виду пергамента; похоже, его скоблили для написания текстов не раз и не два. Держа письмо в руках, Иоанн Васильевич начал проникновенно говорить:
— Видишь, Трифон, в каком я состоянии? Болезни одолели… Волхвы смерть скорую пророчествуют. Ну, на то воля Божья… Ни врачи иноземные, ни наши знахари помочь мне не могут. Лишь страдания облегчают. Но вот получил я из Святой земли надежду. Пишет человек, который немало сделал для Российского государства. Я верю ему. Будто бы сыскал он в Святой земле Копье, которым поражен был Христос. Сила у этого Копья большая, любые болезни лечит, с ним можно и в огонь, и в воду, всегда выручит. Копье сие можно выкупить у владельца, тот ему доверяет. Но сам привезти копье в Москву этот человек не в состоянии. Путь не близок, а груз чересчур тяжек, чтобы взвалить его на плечи одного, притом немолодого, человека. Времена нонче смутные, если узнают разбойники или хитники о Копье — не жить путешественнику. Поэтому Копье привезешь ты. Мишенин слишком стар для такого дела. Мало ли что может случиться в дороге… В Царьграде тебя будет ждать посредник. С ним все и обговорите. Копье, если оно и впрямь существует, нужно купить за любые деньги. Слышишь — за любые! А теперь… иди с Богом. Устал я… Нет погодь! — Царь на несколько секунд прикрыл глаза, а затем сказал: — О Копье никому ни слова. Даже Мишенину! Сболтнешь лишку — язык вырву. Можешь взять с собой еще одного купца, надежного человека, который знает турский язык. Все, что нужно для дальней дороги, получишь в Посольском приказе. Ежели будут какие препоны, обращайся к Богдану. Буде твоя миссия удачной, получишь звание дворцового дьяка. А теперь — прощевай…