Три заклинания были сплетены воедино, образуя единый купол, который, тем не менее, все равно можно было обмануть на время, если хорошо понимать, как составлено его заклинание. Подробная формула даже была представлено в тех же фолиантах, наряду с формулами полного отключения купола на случай, если храм ордена придется куда-то переносить, чтобы можно было погасить купол на старом месте и развернуть уже другой — на новом.
— Купол, по сути, это вообще шедевр магии! — никак не успокаивалась Тора, покачиваясь в седле идущей неспешным шагом лошади. — Редкий случай самоподдерживающегося заклинания, которое не рассеивает энергию вовне, а если и рассеивает какую-то крошечную часть — восполняет ее из окружающей среды самостоятельно!
— Я смотрю, тебе понравилось работать с книгами. — усмехнулся я, поправляя капюшон плаща, который Тора предусмотрительно упаковала в седельные сумки черной с белым лбом лошади, что предназначалась в качестве транспорта для меня. — Будь твоя воля, ты бы, наверное, их с собой забрала.
— Забрала бы. — вздохнула Тора. — Да в мешки уже столько всего напихала… Да еще дождь этот — тут никакие книги не переживут.
Это точно. Дождь все лил и лил, как будто там наверху прорвало трубу. Если бы нам пришлось устраиваться на ночлег по такой погоде, мы бы здорово намучались, даже при условии, что Тора снова взяла с собой гамаки, а не, например, палатку, с которой вообще туши свет. Хорошо хоть плащи оказались хоть и тяжелыми и шуршащими, но очень качественными и не пропускающими ни капли влаги.
Так мы и ехали, пустив вязнущих в мокрой земле копытами лошадей медленным шагом. Тора без умолку болтала, рассказывая, что еще она смогла найти интересного в библиотеке, я молчал и преимущественно слушал, иногда задавая наводящие вопросы по поводу заинтересовавших меня тем.
Так предполагалось двигаться всю ночь и весь следующий день тоже. По словам Торы, надо было оказаться как можно дальше от храма, чтобы нас сложнее было найти, когда орден примется за поиски.
Так и сказала — не «если», а «когда». Эта маленькая оговорка однозначно давала понять, что спокойно жить нам не дадут.
Дождь стал стихать только под утро. Буквально в ту же секунду, как над горизонтом появился первый намек на рыжий градиент, кто-то наверху принялся медленно и важно крутить ручки небесного смесителя. Постепенно стихал шум дождя, заставляющий говорить на повышенных тонах, постепенно истончались струи воды, льющиеся с капюшона, и примерно через полчаса, когда солнце уже наполовину вылезло из-за горизонта, дождь кончился.
И тут же снова стали слышны все звуки, которые он маскировал до этого момента. Трели первых утренних птиц, влажное чавканье грязи под копытами лошадей, шуршание плаща при каждом движении, звяканье сбруи, когда лошади потряхивали головами. Даже Тора начала изредка прерывать свой бесконечный рассказ, чтобы прислушаться к пробуждающемуся лесу.
Спустя еще час солнце уже прочно закрепилось на небосводе и начало припекать. Не то чтобы это было неприятно — по температуре было вполне комфортно, но сидеть в плотном плаще при таком ярком солнце казалось неправильным. Я, кое-как изогнувшись и привстав в стременах, снял его прямо на ходу, и пристроил перед собой, Тора, глядя на меня, поступила так же.
До этого момента я не видел, вот что она одета, но, оказывается, продуманность не ограничилась одними только сборами сумок — одежду она тоже подобрала самую что ни на есть подходящую. Конечно, было бы крайне странно думать, что она снова выберет для себя тот наряд, в котором я ее впервые увидел — кусок красного полотна, повязанный вокруг бедер, и больше ничего, но и такого продуманного снаряжения я не ожидал тоже.
В качестве обуви Тора выбрала высокие, до середины голени, сапоги с небольшим, буквально сантиметровым, каблуком. Затягивались сапоги шнуровкой, а голенища были подвернуты в два раза, и, наверное, будучи развернутыми, позволили бы переходить вброд иные ручьи. В сапоги были заправлены штаны из плотной кожи, на правом бедре перехваченные ремешком, держащим набедренную сумку. Второй точкой ее крепления служил широкий кожаный пояс, почти корсет, на шнуровке, плотно обнимающий талию волшебницы. Под корсетом виднелась плотная рубашка с коротким рукавом, а кисти рук обтягивали темные кожаные полуперчатки. Довершала образ лихой искательницы приключений коса, в которую Тора собрала свои роскошные, черные как деготь, волосы.