— Ты умеешь испортить настроение. — тихо сказал я, представляя себе предстоящий объем поисков. — Это же… Как иголку в стоге сена искать!
— Немного проще, — Тора покрутила рукой, — Все-таки пустыня на большой своей площади — равнина, поэтому любой объект резко выделяется на ее фоне.
— А с чего ты взяла, что Безликие строили гробницы так же, как вы, со свистелками и перделками? Может, они просто в песок копье закопали?
— Нет, ты что, ненадежно!
— Ну на глубину пяти этажей закопали! — взорвался я. — Откуда ты знаешь, что они сделали не так⁈
— Может, и так. — Тора безразлично пожала плечами. — На самом деле, это совершенно не важно, потому что мы все равно не имеем ни единой зацепки, где искать.
— И что же ты планируешь делать?
— Вообще я надеялась на тебя. — призналась Тора.
— Что? — не понял я. — А я тут при чем?
— Я думала, что части демона… Ну, вроде как притягиваются друг к другу. — Тора отпустила поводья и ладонями показала, что имеет в виду. — Что ты почувствуешь, если окажешься рядом с копьем.
— Пока что я чувствую только подступающий голод. — буркнул я.
— Возможно, это из-за зелья. — вздохнула Тора. — Потому что ты должен чувствовать копье, части демона жаждут объединения.
— Откуда ты знаешь?
— Если бы не жаждали, то и не объединялись бы, дай им такую возможность.
— Даже если и так, это не доказательство твоей теории о том, что я должен чувствовать копье. Как это блин вообще — «чувствовать» какую-то вещь?
— Понятия не имею. Откуда мне знать? Вот ты и скажешь, если почувствуешь.
— А до этого мы что будем делать?
— Для начала доедем до города. — Тора привстала в стременах и приложила к голове руку на манер козырька. — Осталось чуть-чуть.
Не знаю, как она смогла что-то там разглядеть на фоне закатывающегося и от этого парадоксально слепящего солнца, но через пару часов, уже в темноте, мы действительно подъехали к высокой, сложенной из песчаного цвета, блоков, городской стене.
— Это Стандан, пограничный город. — тихо сказала Тора. — Трепещешь?
— Трепещу. — так же тихо и совершенно честно ответил я.
И трепетать было от чего.
В ночной тьме пустыни Стандан выглядел настоящим чудом. Высокие белые граненые шпили каменных башен, словно бы подсвеченные мощными прожекторами снизу-вверх, сверкающие в лучах явно искусственного белого света полусферические крыши, выложенные бликующей плиткой — все, что было видно из-за крепостной стены, — выглядело как кусок картинки, как один из тех городов иного мира, что, по словам некоторых свидетелей, можно разглядеть в Северном Сиянии. Совершенно нереальным, невозможным, не могущим существовать в краю трескающейся от жары земли и высохших деревьев. Город жил даже ночью — из-за стены доносился хоть и тихий, но вполне отчетливый гул сотен голосов.
И даже стража на городских воротах не спала, да и сами ворота были открыты, будто бы на дворе никакая не ночь, а самый что ни на есть разгар дня. Впрочем, для стражей оба времени суток, судя по всему, являли собой знаменитую аксиому Эскобара — благодаря трем каким-то мощным источникам белого, явно искусственного, света, настолько ярким, что их даже рассмотреть толком невозможно было, на площадке перед воротами было идеально светло. Настолько идеально, что объекты, попавшие в этот свет, будто бы даже переставали отбрасывать тени.
Нет, стоп.
Тени и правда пропадали. Ни у одной из трех торговых телег, что досматривали перед нами, не было тени. Не было их у людей, сопровождающих груз и что-то мне подсказывало — даже если прямо тут разбить навес из простой ткани, растянутой на четырех палках, даже под ним не будет тени.
Чудеса, да и только. Судя по всему, для здешней стражи выражение «скрываться в тени» было не просто фигурой речи, а самой что ни на есть горькой правдой.
Сами стражи тоже были чудесатее некуда. Имея представление о Шалихаде только по рассказам Торы, я ожидал увидеть некий аналог японской культуры с их бумажными домами, оскаленными масками, небольшим ростом среднего представителя расы, и, конечно, узкими глазами.
Но нас встречало пол-десятка рослых крепких мужчин вполне привычной наружности, разве что глаза чуть глубже посажены, да брови погуще. У каждого была борода, у кого-то модная тонистарковка прямиком из ближайшего барбершопа, у кого-то наоборот — моток колючей проволоки по пояс, за которым даже возраст носителя определить было решительно невозможно. Одеты все были одинаково — в небольшой легкий пластинчатый доспех с коротким рукавом все из тех же тонких пластин, поверх которого — безрукавка из тонко выделанной кожи с каким-то тиснением. Ноги по середину бедер прикрывали пластинчатые поножи поверх изумрудно-зеленых, как ранняя весенняя листва, матерчатых штанов, заправленных в высокий, почти по колено, кожаные сапоги с тонкой платформой на пятке. Голова каждого стражника была замотана зеленым же платком на манер тюрбана, из которого торчал железный шишак легкого шлема, не скрывающего лица, а свободный конец тюрбана свисал с плеча, как длинный шарф — почти по колено. Не удивлюсь, если во время песчаных бурь стражники заматывают лицо, оставляя только узкие щелочки для глаз.