«Хорошая была лошадь», – Андре продал загнанного коня за одну двадцатую часть его настоящей цены. На каждой почтовой станции он не жалел денег и передвигался только верхом, экономя время на ночлеге. Ел тоже на ходу, переводя лошадей на шаг и наспех проглатывая куски холодной пищи, не чувствуя ни её запаха, ни вкуса. Последний раз, сменив усталого мерина на рыжую кобылу в нескольких верстах от Москвы, он уже просто падал с седла и только неимоверным усилием воли старался держаться прямо и не заснуть. Въехав рано утром на улицы ещё спящего города, он нашёл странноприимный дом у стен Новодевичьего монастыря.
Колокола церквей только что пробили к заутрене. Дождь, зарядивший с вечера, стих. Тёплый ветер разогнал облака, и сверкающие начищенной монахами медью и золотом купола храма пускали в глаза солнечные зайчики. Смотритель приюта перевернул и внимательно осмотрел обратную сторону нательного крестика Андре. Потрогав тайный знак и, не сказав больше ни слова, монах проводил гостя в маленькую келью в конце коридора. Горящая лампада под маленькой иконой давала достаточно света, чтобы рассмотреть узкую деревянную кровать.
«Чистая постель! Как же хорошо она пахнет…» - это была последняя мысль Мерона перед тем, как он провалился в глубокий сон.
Его разбудили тихие шаги послушника, который принёс вычищенную одежду и не новое, но свежее льняное нательное бельё.
- Который час? - с трудом приходя в себя, спросил Андре по-французски.
- Ишь, мил человек, как умаялся! В беспамятстве, что ли, говорит?.. Спаси и сохрани его, Господь… Ведь спит уже, почитай, вторые сутки, – монашек положил на колченогий табурет одежду и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Слабый свет высоких звёзд струился в приоткрытое окно. Где-то рядом пробовал голос петух. По коридору удалялись шаги. Шальной ветер заблудился на колокольне. Был слышен тихий недовольный, но мелодичный звон, как будто вчерашнее эхо после боя большого колокола вернулось обратно и держало дрожащую паузу на одной запредельной ноте. В келье было достаточно светло, чтобы различить кувшин и свечу на столе. Рядом с табуретом лежали седельные сумки и блестели чёрным свежим дёгтем сапоги.
Андре поднялся, зажёг от лампады свечу. Проверил седельные сумки. Всё оказалось на месте. Взяв сюртук, он пошарил во внутреннем кармане. Там за подкладкой был спрятан огрызок карандаша.
Слава Господу, изобретение Жака Конте было цело. Перевернув одно из рекомендательных писем, Андре по памяти стал восстанавливать последнее послание отца.
- Что там было, в том стихотворении…- Андре, старательно прикусив кончик языка, выводил строку за строкой:
«Уж не эти ли строки искали мои палачи из замка? И правильно делали. В этих словах – шифр, и разгадать его - моя задача. Вот тогда я и найду наконечник», - подумал Мерон и склонился над бумагой.