- После восстания Спартака хороших гладиаторов почти не осталось. Или я не прав? - Цезарь обернулся к своему спутнику.
- Ты редко ошибаешься, благородный Юлий. Но с рабами никогда и ни в чём нельзя быть уверенным. Есть ведь ещё испанцы и галлы! - Антоний начал горячиться, явно затевая спор.
- Испанцы хороши, но им не хватает мастерства владения мечом. Вот мы и посмотрим сейчас, что из них сделали мои деньги и опыт Скифания.
Кавалькада подъехала к воротам в высокой деревянной стене. С вышки над аркой въезда воин в кожаном панцире спокойно наблюдал за приближением всадников.
- Эй, там! Дорогу римскому консулу! – зычный голос центуриона из свиты Гая Юлия не произвёл никакого впечатления на часового.
- Командовать будешь в своей спальне. Пока нет приказа ланисты, будь ты самим Зевсом - останешься там, где стоишь.
Антоний в гневе выхватил метательный дротик у одного из легионеров и бросил его в нахала. Тот спокойно отклонился в сторону, и копьё, перелетев через ограду, пропало из вида.
- И это всё, на что ты способен? – гладиатор откровенно смеялся над римлянами.
- После восстания Спартака рабы обнаглели! – Антоний кипел от возмущения и злости.
В этот момент за стеной послышался окрик. Часовой внимательно выслушал то, что говорили ему снизу. Потом кивнул кому-то, стоящему по ту сторону ограды. Мощные дубовые створки ворот со скрипом отошли в стороны, давая возможность свите Цезаря проехать внутрь стен. Навстречу патрициям спешил владелец школы гладиаторов Скифаний. По его знаку несколько рабов подбежали к всадникам и, придерживая лошадей за поводья, дали возможность Цезарю и Антонию спешиться.
- Кто этот нахал там, наверху? – Антоний, держась за рукоять меча, подошёл к ланисте.
- Прости его, благородный Антоний, - Скифаний почтительно поклонился трибуну. - Он у нас новенький, уважению и вежливости ещё не обучен, но подаёт надежды. Немного туповат, и к тому же не узнал Вас.
- Вот и давай посмотрим, насколько он хорош! – Гай Юлий сделал приглашающий жест рукой и направился к импровизированным скамьям, обозначавшим арену цирка. – Подбери ему пару из лучших.
- Но, уважаемый Юлий, я готовлю их для твоих же празднеств, - ланиста с упрёком смотрел в спину Цезаря.
- Я не покупаю устриц в закрытых раковинах. Покажи нам товар лицом - и тогда мы решим, стоят ли они тех денег, которые я плачу тебе. – Цезарь уселся лицом к арене и дал знак начинать.
Ланиста прошептал проклятия, утонувшие в его густой курчавой бороде, и приказал принести два меча и доспехи.
- Без щитов, слышишь, без щитов и шлемов! – Цезарь внимательно с ног до головы осмотрел приведённого с вышки привратника.
От казарм, не торопясь, вразвалочку шёл раб, выбранный соперником для часового. Бойцы сели на землю и, поглядывая друг на друга, надели нагрудники, защитные пластины на руки и медные накладки, защищающие нижнюю часть ног. Легионеры Цезаря выстроились полукругом, прикрывая трибуны.
Гладиаторы обошлись без приветствий и обычных ритуалов. Только часовой обернулся и плюнул в сторону Марка Антония. Бойцы встали в центре арены. Зазвенели мечи. Из-под ног поднялись пыльные вихри.
После первой продолжительной схватки на левом бедре новичка был виден глубокий порез. Глаза второго гладиатора заливала кровь из неглубокой раны на лбу. Оба тяжело дышали и взяли передышку.
- Вперёд, вперёд. Подтолкните их копьями. – Антоний привстал на скамейке. Его глаза горели жаждой убийства.
Следующая схватка была короткой. Противник часового, обозначив ложный выпад, сделал шаг влево, ушёл от удара навстречу, нырнул под кулак, нацеленный ему в лицо, обвёл своим лезвием сверкающий полукруг и нанёс мощный удар сверху, намереваясь отсечь руку привратника, поднятую для защиты. Но в горле нападающего уже торчал меч. Кровь из пробитой артерии толчками выходила наружу, заливая песок. Гладиатор рухнул на колени.
- Добей его! – крикнул Антоний. В эту минуту его симпатии были на стороне более умелого бойца. Трибун почти забыл о нанесённом ему недавно оскорблении.
Но победитель бросил к ногам свой гладиус.
- Возьми его сам. Добивай, коли охота.
Гладиатор снова плюнул в сторону Антония и отошёл в сторону. Его глаза горели ненавистью и не остывшей после схватки яростью.
- Да как ты смеешь, раб… - Антоний был вне себя от гнева.
- Позволь мне, – Цезарь жестом остановил своего друга и подозвал к себе ланисту. - Приведи этого раба!
Он наблюдал, как Скифаний подбежал к гладиатору и что-то прошептал ему на ухо. Тот упрямо мотал головой. Ланиста повернулся к легионерам. Те схватили бойца за локти и подвели к Цезарю.