- Обычная предосторожность, да? – он бросил кубок за спину. Ловкие руки поймали звонкую медь на лету.
- Ты прав, сын мой. Обычная предосторожность. В вине, принесённом тебе утром, был яд, который через пару часов убил бы твою память. Ты бы вышел из стен монастыря абсолютно свободным. Но твой разум забыл бы прошлое, чтобы принять будущее с чистого листа. И мы это сделали не потому, что не уверены в твоём молчании и мужестве, а потому, что есть люди, умеющие правильно применять пытки. Не таи зла и не обижайся. Жизнь – суровая штука. Иди за мной.
Они снова вошли в здание и стали спускаться по лестницам. Через каждый пролёт лестничных маршей отец Рубио нажимал скрытые пружины, и часть очередной стены расступалась перед ними, открывая проходы и новые ступени.
Пройдя таким образом три скрытых двери, они очутились в анфиладе просторных комнат, освещённых странными фонарями. Свет исходил не от фитилей, а от маленьких трубок, испускающих голубоватое пламя.
- Что даёт такой необычный свет? – Андре подошёл к одному из светильников.
- Это – болотный газ. Мы нашли его в скрытых толщах земли на месте выработанной угольной шахты. Алмазные свёрла дали нам возможность опустить туда склеенные друг с другом пустые стволы посеребрённого бамбука, и вот он – Свет.
Они медленно шли вдоль столов, заставленных стеклянными ретортами, змеевиками, колбами. Такие же газовые горелки нагревали днища медных чаш. Разноцветные жидкости кипели и, проходя по змеевикам, охлаждались, отдавая стеклянным пузырькам прозрачные или густые тёмные растворы. В одном из углов подземелья под низкими сводами горел кузнечный горн. Поднимаемый какой-то неведомой силой тяжёлый стальной молот с глухим звоном падал вниз в клубах пара. На наковальне лежал брусок золотистого металла, и двое рабочих пытались вытянуть его в лист.
Наставник подошёл и громко крикнул в ухо одному из кузнецов:
- Не перегрейте! – отец Рубио снова повернулся к Андре. - Это - сплав никеля и палладия. Его получают спеканием платиновой руды, добываемой в Южной Америке. Его прочность, превосходящая по твёрдости и пластичности известную тебе сталь из Дамаска, впервые открыл монах, отправленный нами через океан с каравеллами Христофора Колумба.
- А для чего он нужен?
- Ну, например, для изготовления тонкого лёгкого панциря под одежду. Такие были на солдатах Ордена в замке Лесли. А вот у нападавших подобных не было.
Монах торжествующе рассмеялся.
Пройдя узким коридором, Мерон с наставником оказались в библиотеке. Это был зал, превосходящий размерами любое другое помещение, когда-либо виденное Андре. Свитки, книги, толстые фолианты, восковые и деревянные дощечки заполняли собой огромные шкафы и полки. В дальней стене блестела ещё одна стальная закрытая дверь.
Отец Рубио подошёл к ней и постучал. Ему открыл похожий на сказочного гнома маленький горбатый старичок с огромными стеклянными толстыми линзами на глазах. Его зрачки, увеличенные многократно, с любопытством уставились на незнакомого гостя. Потом он перевёл взгляд на монаха и засуетился:
- Отец Рубио! Давно вас не видел! Заходите, только, пожалуйста, вытирайте ноги. Впрочем, я вам дам свою личную обувь, – засуетился гном. Из небольшого сундука он достал войлочные туфли с загнутыми носами и подал посетителям. Мерон, следуя примеру наставника, безропотно снял тяжёлые сапоги и переобулся в войлок.
В комнате было темно, прохладно и сухо. На столе, заваленном пергаментами, кусочками тканей, листами бумаги, тонкими квадратными пластинками стекла, стояло устройство, напоминающее подзорную трубу. Эту сложную систему из овалов и зеркал поместили на высоком треножнике вертикально. Собранное из полусотни увеличительных стёкол, оправленных в тонкие серебряные обручи, которые, в свою очередь, были стянуты между собой металлическими стержнями, устройство выглядело внушительно, загадочно и странно. Сложная конструкция почти упиралось одним концом в стеклянную пластинку, на которой алела капелька крови.
- Это – Мicros skopio, - пояснил Отец Рубио.
Старичок тут же перебил его.
- Хотя самому Левенгуку[204] такое устройство и не снилось в самом лучшем сне, хочу вас спросить, любезный отец Рубио: когда мне изготовят для него медную или стальную трубу? Старая треснула и развалилась, и вот, извольте - я скрепил все линзы на скорую руку. Но, простите, так невозможно работать, зрение рассеивается в стороны, – старик беспокойно описывал круги вокруг сооружения, тыкал пальцем в стёкла, осторожно вращая какие-то колёсики и поворачивая ими тяжёлый и длинный прибор.