— Ты еще молод. Тебе не понять, — помолчав, сказал Феклистов.
— А ты будто стар! — буркнул я.
— Нет, еще нет, — с готовностью согласился Артемий. — Но я уже в том возрасте, когда понимаешь, что времени впереди не так уж и много.
— Я слышал, что Лондон на многих навевает тоску и скуку. Что-то тебя потянуло на философию. Может, заразился английским сплином, — сказал я.
— Просто я думаю, насколько это разумно со стороны государя нашего Павла Петровича поручать столь важное дело человеку, которого год назад он прогнал со службы, а теперь еще имения отобрал.
— Ты что? Ты это серьезно? — хмыкнул я.
Артемий молчал, провожая взглядом угловатые эркеры с большими окнами, в которых мелькали англичашки. Многие топили камины, из чего я заключил, что ночи в Лондоне пока холодные. Над трубами взвивался дым. И казалось, что мы вдыхаем угольную пыль.
— Кто его знает, — задумчиво промолвил мой спутник. — Поставь себя на его место. Ты получил от жизни все, о чем мог только мечтать. Ты генерал от инфантерии, служил послом, был обласкан многими почестями и царской милостью. И вдруг — все идет прахом! Но одновременно предоставляется случай единым разом восстановить богатство…
— Но как? Каким образом?! — воскликнул я.
— Сударь, ты помнишь, что ты должен получить из рук графа? — ответил Артемий с некоторым раздражением, словно сердился на мою непонятливость.
— Что за фантазия?! — фыркнул я. — По-твоему, граф Воронцов не выдаст нам ящики?! И что же он скажет?! «Передайте императору: покамест не вернет мне имения и не восстановит в должности, я не отдам…»
— Напрасно иронизируешь, — перебил меня Феклистов. — Он конечно же все отдаст. Но где гарантия, что по пути из Лондона мы не попадем в засаду?
— Да что ты такое говоришь?! — Я хлопнул себя по коленям. — Он же не разбойник!
— Но может нанять разбойников, — стоял на своем Артемий. — Говорят, в Англии есть клуб воров. Решительно, члены этого клуба готовы сами заплатить за наши головы. После сегодняшнего происшествия-то…
— Сожалеешь? Может, возвратиться и отдать им золотые монеты? — хохотнул я.
— Воронцову не составит труда найти нужных людей. — Феклистов не обратил внимания на мои ерничанья.
— Не имею удовольствия знать графа Воронцова лично, — сказал я, — но поверить в такое не могу. Потерять должность, потерять имения — это не значит потерять честь. Граф Воронцов не допустит позора…
— Не забывай, что граф Воронцов окажется вне подозрений.
— Хочешь сказать, втайне он пойдет на бесчестье?
— Мы же не знаем состояния его дел, — ответил Артемий. — Что, если он стеснен в средствах и своим указом государь обрекает его на нищету? Это не позор? Да, не позор. Но унижение, страшное унижение. А тут предоставляется возможность избежать унижения. Да, поступить позорно, но об этом никто не узнает. А вспомни его отца! Тот воровал и позора не слишком-то боялся! Недаром получил прозвище «Роман — большой карман».
— Ты всерьез допускаешь подобное?
— Некоторые вещи представляются невероятными из этических соображений, однако происходят сплошь и рядом. Возможно ли, чтобы брат восстал против брата, сын против отца? Невозможно, но ведь восстают!
Я потянул воздух носом, почувствовал во рту привкус угольной пыли и произнес:
— Лондон для тебя вреден.
— Возьми того же Воронцова, — продолжил Феклистов. — Двадцать восьмого июня тысяча семьсот шестьдесят второго года он со шпагой в руках защищал императора Петра Третьего. А его родная сестра княгиня Дашкова руководила переворотом!
— К слову сказать, вторая сестра, Елизавета Романовна, являлась фавориткой императора, — добавил я. — Дашкова вообще выступила против всей семьи.
— Вот-вот, — воодушевился Артемий, решивший, что я согласился с его доводами, но вдруг разом уставшим голосом добавил: — Я не говорю, что он учинит разбой. Но нельзя исключать подобного. И кстати, в свете охлаждения отношений между Англией и Россией ему и разбойников искать не понадобится. Не удивлюсь, если английские власти снарядят на такую миссию военный отряд.
— Из этого совершенно не следует, что граф Воронцов на старости лет вдруг превратится в разбойника, — возразил я.
— Сент-Джеймс Вуд, — послышался голос возницы.
— Роща Святого Джеймса, — пробормотал Артемий.
— Мэнсфилд! Мэнсфилд! Нам нужна улица Мэнсфилд! — Я выкрикнул по-русски, но название кучер понял.