«Вот она! – воскликнул португалец. Его вытянутая вперед рука дрогнула. – Но мне уже не добраться до вершины… И никто никогда туда не доберется! – Сеньор Хозе умолк, погрузившись в размышления, а затем проговорил, обращаясь ко мне: – Друг мой, вы здесь? У меня темнеет в глазах…» – «Да, – сказал я. – Я рядом с вами. А теперь прилягте и отдохните…» – «Зачем? – слабо отозвался он. – Впереди у меня целая вечность для отдыха. Мне известно, что я умираю, а вы были так добры ко мне… Я оставлю вам один документ. Быть может, когда-нибудь вы доберетесь туда, если выдержите адский переход по пустыне, которая погубила и меня, и моего бедного слугу…»
Дрожащими пальцами Хозе Сильвестр вынул из-за пазухи предмет вроде бурского кисета для табака, изготовленного из кожи саблерогой антилопы и крепко перетянутого тонким кожаным ремешком. Он попытался справиться с узлом, но не смог и передал кисет мне. «Развяжите…» – прошептал умирающий. Я тут же выполнил его просьбу и вынул оттуда обрывок пожелтевшего полотна, исписанный ржавыми буквами; внутри находилась еще и бумага. Сеньор Хозе тихо проговорил: «На бумаге моей рукой написано то же, что и на обрывке ткани. Я потратил многие годы, чтобы все это расшифровать… – Силы его были на исходе, и он, задыхаясь, торопливо продолжал: – Слушайте же! Мой предок, политический эмигрант из Лиссабона, был одним из первых португальцев, высадившихся на этой земле. Он написал этот документ кровью, когда погибал в горах, куда ни до, ни после него не ступала нога белого человека. Это случилось триста лет назад, и звали его Хозе да Сильвестра. Раб, который поджидал моего предка по эту сторону гор, отыскал его труп и доставил этот клочок ткани в Делагоа. С тех пор послание хранилось в нашей семье, но никто даже не пытался что-либо разобрать, пока оно не попало ко мне в руки. Я сумел понять написанное, и, как видите, за эту тайну мне придется расплатиться жизнью… Только не отдавайте это никому, отправляйтесь туда сами, и вы станете самым богатым человеком в мире…»
После этих слов он рухнул навзничь, начал бредить, и час спустя все было кончено.
Мир его праху! Мой случайный знакомец умер спокойно, я похоронил его и положил на могилу большие валуны, чтобы никто не осмелился побеспокоить его. Затем я покинул поселок.
– А документ? – Оба моих слушателя с жадным интересом уставились на меня. – О чем в нем говорится?
– Терпение, господа… Я никогда никому его не показывал, а старый пьяный португальский торговец, с которым мы разбирали то, что написал покойный Хозе Сильвестр на бумаге, начисто все забыл уже на следующее утро. Послание на холсте и бумага на португальском находятся у меня дома, в Дурбане. Однако в моей записной книжке имеется английский перевод и копия карты, если ее вообще можно назвать картой. – Я вынул из кармана блокнот. – Вот что значилось на обрывке холста:
«Я, Хозе да Сильвестра, умирая от голода в тесной пещере на голом северном склоне вершины ближайшей к югу горы, одной из двух, которые я назвал Груди Царицы Савской, пишу это собственной кровью обломком кости на клочке моей одежды в год 1590-й. Если мой раб доберется сюда, найдет эту записку и принесет ее в Делагоа, пусть друг (имя неразборчиво) даст знать королю о том, что здесь изложено, чтобы его величество мог послать сюда армию. Он станет богатейшим королем в мире. Его армия должна преодолеть пустыню и горы, победить свирепых кукуанов и их дьявольское колдовство, для чего следует взять с собой надежных и бесстрашных священнослужителей. Я видел собственными глазами несметное число алмазов в сокровищнице Соломона. Но из-за вероломства Гагулы, охотницы за колдунами, я ничего не смог унести и едва спас свою жизнь.
Пусть тот, кто отправится туда, придерживается указаний карты, а затем взойдет по снегам левой Груди Царицы Савской, пока не доберется до самой вершины. На северном склоне начинается Великая Дорога, проложенная Соломоном, по которой три дня пути до его царских владений. Первым делом надо убить Гагулу. Молитесь о моей душе. Прощайте. Хозе да Сильвестра».