- А, ну да!
- Ну, и? - весь напрягся Петька во внимании.
- Началось всё с того, что я подумал, будто ты меня перетащил в свои плохие сны. - Он имел в виду, что это запрещенный прием, потому что, если кому-то снятся "слабые" или дурные сны, то он не должен в них перетаскивать разных лузеров. Тех, кто не может даже за себя постоять. - А потом я увидел этого мальчишку...
- Какого мальчишку? Того, которого ты обозвал монстриком? Это не мальчишка, а сын той хозяйки, которая предлагала тебе свою помощь.
- Ну, неважно. Просто он тебя ударил током, потому что ты хотел оттащить его силой от выключателя. А меня - потому что испугался... Ну, то есть, подумал, что я тоже попытаюсь на него напасть.
- А что он тебя? Ты, как будто проглотил слово.
- Ну, тоже ударил током. Я просто там стоял, ничего не делал, а он меня - тресь. И я вырубился.
- Ну, это понятно. А кровь-то откуда?
- А я не знаю. Я лежал всё это время в отключке...
- А, ну, я понял!
- Что ты там понял?
- Ну, как в том кино.
- Не понял. Что такое "дом кино"?
- Я говорю, что, пока ты лежал, то тебя, скорее всего, покусали. Вот, только, кто? Вот он - вопрос. Дай-ка мне над ним покубатурить...
- Ты что, думаешь, что это так сильно смешно?!
- Что? - Петька действительно думал, но, раз Васечкин у него что-то спросил, то отвлекся.
- Меня этот пацан же и укусил! Я теперь не смогу перескакивать из снов в яви, потому что я вижу, где настоящие и где ненастоящие. Если я точно вижу, что явь поддельная, то не вхожу в нее. Не потому что она плохая и на меня могут в ней напасть, а потому, что мне просто закрыт в нее доступ. Ну, как будто дорога продолжается дальше, а ты врезаешься в стену, потому что не понимаешь, что дорога на стене нарисована. И то, что дальше, для тебя напрочь закрыто. Вот, про что я.
- А, во, я вспомнил! - воскликнул Петька так, как будто бы его осенило. То есть, не зря он всё это время морщил лобик. - Ты же про это говорил! Там, во сне... Ну, в том, в котором мы прилетели на "золотую планету" и греи помогали нам выпилить часть золота и перетащить на Землю.
- Ну, я помню-помню! Только, что я там говорил?
- То, что наше НЛО, видно, как мигает, а, как мигает на всей планете, этого дескать не видно, и оно тебя от этого сильно волнует.
- И что дальше?
- То, что ты говорил про этого мальчишку, балующегося со светом.
- Серьезно, что ли?
- Ну, не знаю. Мне кажется, я так подумал... Ну, вроде всё сходится.
В то время, как Петька говорил всё это, то громко запикал домофонный замок. То есть, Васечкину показалось (он был очень напряженный), что замок запикал значительно громче, чем он пикал в то время, как ему открыли дверь подъезда и он вошел в этот дом.
Во дворе обычно играли дети, но, когда подъездный замок так громко запикал, то все они резко обратили внимание на эту "необычность". Дети обычно очень чутко реагируют, если что-то не так. То есть, они крайне внимательны к разного рода мелочам. И вот, в тот момент, когда из подъезда выходили эти двое мальчишек, то одновременно все дети, которых выпускают на прогулку без сопровождения взрослых, повернулись к ним лицами.
В то время, как они все повернулись, то Васечкин попытался улучить момент и спросить у товарища, не видит ли он среди них всех того малыша, о котором они здесь судачат. Но он не успел ничего спросить у Петрова, поскольку все детеныши изменились в лицах. Это увидел сам Васечкин. Он хотел спросить у Петрова потому, что не запомнил лица того малыша (сыночка Калерии), ведь его "вырубили электрошокером". При этом обычно теряется память всего, что происходило за минуту - за две перед повреждением нервных клеток электричеством.
- О, ты видел?! - прокричал Васечкин вместо того, чтоб спросить у друга. - Нет, ты это видишь?! Или вижу только я один, потому что умом тронулся!
- Ну, да, - пожал плечами Петров, - у них, у всех, твое лицо.
- То есть, меня какая-то моська цапнула, - начал Васечкин распаляться, видя, как дети побросали все свои дела и принялись медленно приближаться (таким медленным шагом, чтоб Вася не заподозрил ничего неладного, и продолжал думать, что они всё так же стоят неподвижно, и продолжают пялиться на этих двоих, как на чудиков), - какая-то психическая. То есть, одиночка! А сама поскакала разносить по другим эту гадость!
- Блин, чувак, что за хрень ты мелешь? - спрашивал Петров.
- Я говорю, что она побежала целоваться со всеми ними.
- С этими детьми?
- Да-да!
- А смысл?!
- Чтоб они тоже лизнули моей крови.
Васечкин пытался сказать, что это своего рода порция вампиров: когда вампир пробует кровь своей жертвы, то он способен принимать ее облик. Но, только, Васечкин всё перепутал...
Потому что он должен был достать осиновый кол с молотком, а не задрать свитер и вытащить "ствол", начав щелкать затворной рамой. То есть, снимать его с предохранителя и открывать огонь - палить по детям. Потому что они подходили всё ближе и ближе. Так, что убежать не представлялось возможным. Бежать так быстро, чтоб эти сосунки не догнали и не продолжили кусать его. Ведь им это безумно нравится. Это им кажется каким-то безумно веселым - изменяться во внешности - превращаться в укушенную жертву. То есть, девочки могут задирать свои платьица, снимать трусики перед мальчиками и хихикать. Мол, смотрите, у нас точно такие же мошонки, как и у вас. Мол, покажите свое: может, у вас, как у девочек, потому что мальчики и девочки поменялись этими штучками. И тогда задетые мальчики, чтоб их не затроллили еще больше, начинают показывать свои писюны, а девочки - показывать на них пальцами и хохотать: "смотрите-смотрите, он показывает мошонку!"
Дело в том, что жертва не совсем "укушена", потому что Васечкин был уверен, что его за руку цапнула какая-то собачонка, а потом она побежала к этим детям и начала им всем передавать свою зараженную слюну... Поэтому он открыл по ним огонь. По этим выродкам. Все они казались ему жуткими, чудовищными выродками.
- Ты охренел?! - неожиданно увидел Петров у Васечкина "ствол", но поздно, потому что пацан уже расстрелял почти весь магазин с патронами. Он конечно ни в кого не попал, поскольку не целился, нажимая на курок. Но... Не всё так радужно... Потому что бывает такое - случаются шальные попадания. Одному ребенку Васечкин прострелил голову.
То есть, Петров, чтоб выхватить "пушку" из рук "щенка", заходил сзади. Иначе он бы и по нему, тоже бы пошмалял.
- Но, ведь они зомби! Им надо стрелять в голову!
На звуки стрельбы выскочила Калерия. Потому что ей еще там не понравилось, как выглядит этот мальчишка. И она заперлась не из-за того, что он открыл рот и начал болтать про ее сына, а для того, чтоб одеться и проследовать за ним следом, пардон за тавтологию.