Набрав его, Даша услышала: «Позвоните через полчаса. Я в парикмахерской». Через полчаса Сретенская оказалась в фитнесе, поэтому говорить не смогла. Потом Даша выловила ее в ресторане, где артистка давала интервью какому-то глянцевому изданию. Далее абонент долго был недоступен, после чего выяснилось, что надежда отечественного кино везет к диетологу любимую собачку.
Промучившись так полдня и выслушав монолог разъяренной Куклиной, Даша поняла, что пора изменить тактику. Набрав еще раз любезного продюсера, она вкрадчивым голосом сказала:
– Ваша артистка срывает эфир программы, которую смотрят жены первых лиц государства. А ведущая программы недавно была приглашена на встречу с президентом. У фильма может быть разная судьба, но лично вы, я слышала, собираетесь вступать в партию, которая...
Ирина Сретенская, видимо, получила такого хорошего пенделя, что сама перезвонила через три минуты. И долго выражала радость по поводу того, что ее ждет к себе на ток-шоу несравненная Оксана Жергина, которую Сретенская безмерно уважает.
– Формат этой передачи вам известен? – строго уточнила Даша. – Вам будут задавать вопросы о разводе.
– И который по счету развод вас интересует? – промурлыкала трубка.
Мерзкая Куклина на этот счет никаких инструкций не дала, но Даша не растерялась.
– Видите ли, ваша жизнь – это пример для многих молодых женщин. Так зачем же мы будем ограничиваться какими-то временны ́ми рамками. Расскажете о том, что дает вам силы снова и снова любить и творить.
Цель была достигнута, первый свой бой Даша выиграла с большим преимуществом.
Элеонора ее похвалила, Куклина сдержанно бросила: «Давно бы так, молодец». О реакции Жергиной Даше никто ничего не сказал, но жалоб от нее не поступало, что уже было неплохо.
И она почувствовала – дело пошло.
Постепенно Даша перезнакомилась практически со всеми сотрудниками компании. Элеонора Кисловская уже сумела по достоинству оценить Дашину волю к победе и конструктивное коварство, которое молодая сотрудница пускала в ход в особо тяжелых случаях. С девчонками из отдела Даша приятельствовала, а встречаясь с Ядриковым, уже не смущалась, а слегка кокетничала. Впрочем, так вели себя с Матвеем почти все женщины канала «Эфир».
Единственным человеком, вызывавшим у Даши отрицательные чувства, оставалась Оксана. Впрочем, после того памятного скандала им больше не доводилось конфликтовать. Более того, Даша очень часто выручала ее редакторов, стоявших порой перед почти неразрешимыми задачками. Жергина знала об этом, однако, встречая Дашу в коридоре, не здоровалась, демонстративно отворачиваясь в сторону. Даша, со своей стороны, старалась избегать даже рабочих контактов с «лицом канала». Здесь ей здорово помогала Куклина, с которой они прекрасно поладили.
Иногда Оксана вдруг решала взбрыкнуть, напомнить, кто в доме хозяин. Она трезвонила Элеоноре, безосновательно жаловалась на Дашу, требовала санкций. Впечатлительная Элеонора бежала к Ядрикову, и тот ловко прекращал конфликт. Неизвестно, как он успокаивал звезду, но Даше обычно говорил:
– Ты – охотник за головами. В твоем вигваме сушатся десятки вполне достойных скальпов. Поэтому работай спокойно, не обращай внимания на всякие мелочи. – И, потягиваясь в кресле всем своим ладным, сильным телом, выдавал коронное: – Ну, удачной охоты!
В этот момент он действительно напоминал вожака стаи. Девушка была очень благодарна ему за покровительство и откровенно любовалась этим телевизионным Акелой.
Даше безумно нравилась ее новая работа. «Телевидение – это мое призвание», – говорила она маме Тоне, приходя с работы и без сил валясь на диван. Антонина Валерьяновна молча улыбалась – такой счастливой она не видела свою любимицу уже давно.
Впрочем, однажды Дарья чуть не схлопотала строгий выговор с лишением премиальных. И Оксана, строго говоря, была здесь совершенно ни при чем. Шла запись программы «Не смешно!», и Даша спустилась в бюро пропусков, чтобы встретить очередного гостя, известного писателя-сатирика.
Несмотря на преклонный возраст, сатирик славился неуемным жизнелюбием и бодро бегал за юбками. При виде хорошенькой женщины он буквально переставал владеть собой и терял не только разум, но даже и прославившее его чувство юмора. «Он будет пощипывать тебя за бока, – стращали Дашу девчонки. – И обязательно попытается поцеловать в шейку».
– Меня он однажды укусил за предплечье, – сообщила Лиза с видом ветерана, прошедшего огонь и воду.
– Укусил?!
– Потом дико извинялся. Сказал, что не рассчитал из-за вставной челюсти.
– Она у него что – живет собственной жизнью? – проворчала Даша. – Гостям телеканала, конечно, многое позволяется... Но чтобы разрешать им кусаться?!
Короче говоря, коллеги с вечера так накрутили Дашу, что она боялась приблизиться к классику ближе чем на расстояние вытянутой руки.
– А куда это мы так бежим? – задыхаясь, поинтересовался тот.
Несмотря на заданный темп, отставать от Даши он не собирался.
– А грим? – бросила та через плечо.
– Я же вовремя приехал!
– Мне хочется успеть напоить вас чаем перед съемкой.
– Я не люблю чай, – плотоядным голосом ответил сатирик.
Даша уже чувствовала его драконье дыхание у себя под правой лопаткой. Обернувшись, она даже заметила мелькнувший кончик розового языка. «Облизывается, гад! А если он укусит меня в лифте? – с неудовольствием подумала она. – Я ведь точно дам сдачи, еще зашибу его ненароком!»
Да уж, лифт был самым опасным местом. Даша даже зажмурилась, представив, как будет отбиваться от сластолюбца в тесной кабинке. На ее счастье, спасение пришло в лице звукорежиссера Пети Кораблева, мужчины внушительных размеров, который стоял на площадке, тоже ожидая лифта.
– Петя, привет, – кинулась Даша к ошалевшему от неожиданности Кораблеву и, как шкафом, отгородилась им от расстроенного классика.
Радуясь, что ей так сказочно повезло, Даша вышла из лифта и понеслась дальше. Оставалось преодолеть лишь один лестничный пролет – и они в эфирной зоне. И вдруг она увидела Оксану, которая, стоя в узком проходе, что-то раздраженно выговаривала своему режиссеру. Обойти их было невозможно, оставалось с извинениями протискиваться мимо. «Оксана явно на взводе, – мгновенно оценила обстановку Даша. – Сейчас обязательно прицепится, будет поливать помоями, да еще на глазах у гостя. Не хочу!»
Даша резко развернулась к сатирику:
– Знаете что? Я вас сейчас проведу более удобным путем, а то у нас там ремонт, – уверенно сказала она.
Утомленный пробежкой по коридорам, но все еще исполненный надежд, тот был согласен на все. Даша же решила зайти в эфирную зону с другой стороны. Для этого предстояло пересечь большой павильон и подняться по другой лестнице.
На беду, она не знала, что ремонт шел именно там. Павильон был похож на разрушенный в результате Третьей Пунической войны Карфаген. Но отступать было некуда. Сзади сопел классик, и Даше стало его жалко – мало ли чего болтают. Может, он совсем не собирался к ней приставать, а теперь вот вынужден карабкаться через кучи строительного мусора, старые декорации и какие-то провода. Не дай бог, навернется и сломает себе ногу...
Не успела она подумать о плохом, как раздался вскрик и звук удара. Даша молниеносно обернулась и увидела сатирика уже в полете. Расставив руки крестиком, он стремительно пикировал вниз. Вероятно, бедолага собирался перепрыгнуть через очередное препятствие в виде причудливо переплетенной арматуры, но взлетел невысоко и зацепился носком ботинка за железный прут.
Даша ахнула и протянула к нему руки, но сатирик уже грохнулся оземь, подняв приличное облако цементной пыли.
– Вы в порядке? – воскликнула Даша, бросаясь к нему.
– Шобштвенно, да, – ответил тот, с кряхтеньем поднимаясь на ноги. – Вот только шубы...
– Шубы? – переспросила Даша, перед мысленным взором которой уже проносились сцены казни, которую ей устроят в студии.