Он быстро направляется к нему, обхватывает широкой ладонью, нажимает несколько кнопок, но, не сумев выключить музыку, вдруг резко бросает мой телефон на пол.
Ни в чем не повинный гаджет не затыкается – тогда Басманов поднимает ногу в дорогом кожаном ботинке, быстрым движением наступает на него и со свирепым выражением лица усиливает нажим.
Музыка резка стихает. Оглушающая тишина сменяется звуками моего быстрого судорожного дыхания.
Наконец меня отпускает оцепенение, и я аккуратно поворачиваюсь к подоконнику, кладу на него комок одежды с балкона, незаметно вытерев об нее вспотевшие руки.
– Я планировал обнаружить здесь свою жену, – Басманов наконец-то говорит. Хриплый грубый голос разносится по помещению и отдается эхом о стены. Заставляя меня снова застыть от ужаса.
– Здесь вашей жены нет, – сипло шепчу очевидную глупость. А потом спрашиваю то, что меня волнует: – Как вы сюда попали? Что вам нужно?
Мой гость морщится от досады. А я закусываю губу и сцепляю руки перед собой в замок на уровне паха. Будто стараясь прикрыться. И кляну себя за слабый и надломленный голос. За растерянный, виноватый вид.
Я показала свой страх, и от этого мне стало чертовски стыдно. Он мне еще не угрожает, а я уже боюсь. Но как не бояться, когда я даже не знаю, как он вошел сюда? Сломал замок? Выбил дверь? Или открыл ключом?
– Перестань трястись, просто отвечай на вопросы, – требует мужчина, и я отчетливо слышу скрип сжатых челюстей. Надо будет ему посоветовать так не стискивать зубы, а то в скором времени придется вставлять импланты.
– В эту квартиру периодически ходила моя жена, поэтому ты должна знать, где она, – констатирует он строго, прерывая бессвязный поток моих мыслей. Спрашивает по слогам, как для слабоумной: – Кто ты такая и как связана с моей женой?
По недовольному тону мужчины становится понятно, что меня не ждет ничего хорошего от его открытия, что жена ходила тайком в какую-то захудалую квартиру.
К тому же он бегает подозрительным взглядом по моему лицу, что неудивительно, учитывая мою роль в жизни его пропавшей супруги.
Интересно, куда делась Роксолана?
Но я правда не знаю, где она. Только поверит ли мне Басманов и удовлетворится ли моими объяснениями? Я очень сомневаюсь. Такие экземпляры, как он, любят конкретные ответы, любят, чтобы им подчинялись и выполняли их приказы по щелчку пальцев.
Наверное, его подчиненные бандиты понимают его с одного взгляда, с одного кивка. И, как послушные собачки, высунув языки, несутся выполнять команды «фас» или «к ноге» своего хозяина.
Но я еще такой способностью не обладаю. И, честно говоря, надеюсь никогда ею не обзавестись.
– Вряд ли вам интересна моя персона. Вашей жены здесь нет, я не знаю, где она, – говорю внятно, копируя его тон и намекая взглядом, что он может удалиться.
Теперь Басманов сжимает кулаки и гневно расширяет ноздри. Наверное, его артериальное давление изрядно шалит, если он на простые слова так реагирует.
– Я спросил тебя, кто ты такая! Отвечай! – рявкает он так оглушительно, что дрожат стаканы на столешнице. Если он хотел меня припугнуть, то поздно, – я уже и так до смерти напугана.
Шутить, изгаляясь мысленно над его здоровьем, резко расхотелось.
– Вряд ли вам мое имя что-то скажет…
– Плевать я хотел на твое имя. Здесь видели мою жену. Практически это было последнее место, где ее видели, перед тем как она пропала. И я наблюдаю некоторое сходство между вами. Потрудись объяснить, что это значит.
– Что «это»? – уточняю я, приподнимая бровь.
Я знаю, что дразню зверя, но почему-то всё равно тяну время и не хочу открывать ему тайну. Чувствую, что это грозит мне крупными неприятностями, если не сказать больше.
Басманов шагнул ко мне. Кажется, он потерял всяческое терпение. Да, я умела выводить мужчин из себя и играть на их нервах.
А не надо влезать на мою личную территорию! Еще в интернате я научилась защищаться. Там не место для слабых. Хочешь жить – умей вертеться.
Но Басманов – это не какой-то хулиган, который максимум может тебя избить, да и то ты получишь возмездие, когда пожалуешься директору.
Басманов может отнять жизнь и даже не поморщится. Жизнь у меня была паршивая, но всё же мне дорога, поэтому я собиралась побороться.
Он напирал своим огромным телом, а я чувствовала себя маленькой, хрупкой куклой.
Его огромные ручищи запросто могли меня раздавить. Большой, грозный, яростный, он пристально разглядывал меня, словно пытался понять намерения и разгадать загадку. И наверное, злился, что я его здесь задерживаю.