– В полицию я не пойду, – говорю твердо, снова поворачиваясь к отцу.
– В былые времена все вопросы решались силой. Лились реки крови, заливали дома, друг другу в качестве предупреждения посылались головы родных… – вспоминает отец свое прошлое, опустив голову. – Я и сам враждовал с Замановыми долгие годы, пока мы с Рашидом не решили положить конец вражде, объединив семьи. Но только мой непокорный сын нарушил договоренность и отверг прекрасную девушку, женившись на ветреной певичке. Ты заставил отца краснеть на старости лет.
Не собираюсь выслушивать очередные нотации. Мне не десять лет, чтобы подчиняться. Хотя я и в детстве показывал свой характер. Мать намучилась с единственным сыном. Хорошо хоть, что дочки радовали. Мои незамужние сестры были отправлены за границу, как только пропала Роксолана. Ради их безопасности.
Медленно ступаю к столу и навожу на нем идеальный порядок. Расставляю предметы ровно, чтобы каждый стоял на своем месте. Мне важно, чтобы соблюдался порядок во всем.
Не выношу хаос. Не выношу, когда меня подводят и делают что-то наперекор. Как, например, девчонка, рыдающая наверху в спальне.
Аферистка, которая помогала Лане крутить шашни за моей спиной. Перед глазами встают красочные картинки измен жены, сплетенные с любовником тела, ее мелодичный смех. Она смеется, потешается надо мной. Едва осознавая, что делаю, подхватываю увесистую фигуру слона из малахита и швыряю ее в стену.
Отец даже не вздрагивает, наблюдая за мной. Ему не впервой наблюдать перепады моего настроения. От бешенства и ярости к непоколебимому спокойствию.
– Надо ответить силой на оскорбление. Пусть прольется кровь, пусть тот, кто посмел поставить пятно на нашей семье, сотрет его кровью. Отпусти эту маленькую птичку восвояси, она ничем не поможет, ты только зря потратишь время, Рамиль. Надо действовать уже сейчас. Прошло три недели.
– Я сам знаю, что делать. Разберусь по-своему, – говорю отцу и шагаю к выходу. Время отца прошло, сейчас дела так не решаются, я постараюсь хитростью выманить похитителя наружу или найти жену с любовником, в этом мне поможет маленькая соблазнительная копия моей жены.
Думаю о ней каждую минуту, что начинает беспокоить. Она всего лишь должна выполнять свою роль, и я устал ей повторять об этом и читать на смазливой мордашке страх. Устал от ее трескотни и надоедливых вопросов.
Актриса из нее ужасная. Если бы не была похожа на Роксолану, сам бы посадил на самолет в Штаты и дал денег, чтобы не мешалась под ногами. Но я чувствую, что она хранит много секретов, она что-то знает про Лану и ее исчезновение, мне нужно их достать, найти с помощью Марьяны жену, а еще разобраться, почему меня так трогает эта маленькая аферистка.
Сжимаю руку в кулак. Ударил ее, чтобы привести в чувство, а самому от себя стало противно. Особенно когда увидел, как сжалась на постели. И оторопь в ее глазах, которая сменилась ужасом.
Хотя это правильно. Пусть боится, ничего не буду менять. Она должна видеть реальную угрозу во мне и понимать, что каждое ее прошлое действие я вытащу наружу. И покараю, если она помогала сбежать моей жене.
Марьяна
Кажется невозможным, но я уснула в этом жутком доме. В доме своего врага. Отключилась, как будто кто-то нажал на кнопку. Сон мой представлял собой картину безумного художника-авангардиста, который выплеснул на холст грубыми мазками все свои сумасшедшие идеи. Я куда-то бежала, но меня снова и снова ловили, делая больно…
Вздрагиваю, пытаясь стряхнуть с себя неясную муть сна и подтягиваю ноги к груди, как будто хочу спрятаться. Холодно, руки озябли, занемели. Тру их друг о друга и осматриваюсь по сторонам. Я даже не разделась, не умылась, так и уснула, рыдая, оглушенная своими переживаниями. В голове вспышками мелькают воспоминания, но я отодвигаю и отодвигаю их за периферию сознания.
Не хочу думать о злых словах дяди и о том, что у меня больше нет семьи.
Есть что-то поважнее, я это точно знаю. Скатываюсь с постели по гладкому покрывалу и кидаюсь к телефону, который почему-то оказался на полу. Полуслепыми от рыданий глазами вглядываюсь в пропущенные вызовы.
Их было так много от Сашки, но потом в какой-то момент они прекратились.
Видимо, она позвонила дяде и узнала правду обо мне. Уверена, что Родионова не поверила ни единому его слову, она знает меня как саму себя. Но точно так же я не сомневаюсь, что подруга ничем не может мне помочь.
Мы с ней как две неприкаянные, никому не нужные души на этом свете. Как насмешка, вспыхивает напоминание о времени приема в посольстве. Конечно же, я туда не поеду – меня не выпустят из этого дома.