Глава XIII
Даже самый опытный путешественник, прибывший из Европы в аэропорт Дон Муанг, испытывает потрясение, спускаясь с трапа самолета и вдыхая знойный и тяжелый таиландский воздух, который, кажется, выходит из невидимой печи и обволакивает вас своей клейкой испариной, как жгучий компресс.
Коплан попал в это пекло из относительно прохладного парижского ноября и в первые мгновения испытал шок. Но быстро взял себя в руки и уже в следующие минуты чувствовал себя достаточно бодро.
В аэропорту его ждал коллега Жан Бондель на «пежо».
После обычных формальностей оба француза направились в город.
Коплану было приятно вернуться в эту страну, которую он по-своему любил, с ее головокружительным голубым небом.
Жан Бондель был высоким тридцатилетним парнем, спортивным, жизнерадостным, с умным и живым лицом, косматой гривой светлых волос.
— Я зарезервировал вам комнату в «Эраване», это лучший отель города.
— Я знаю, я там уже останавливался.
— Решение Старика было для меня несколько неожиданным, — сказал Бондель. — За два года здесь сменилось много народу…
— Вы знаете, что цель моего приезда — установить контакт с Гельмутом Баутеном.
— Вот именно. Мне кажется, его нет в Бангкоке, во всяком случае, последние полгода я его не встречал. Мне удалось узнать, что он ушел со своего поста…
— В каком направлении нужно искать, чтобы выйти на него?
— Я наведу справки и, если вы не возражаете, около пяти часов заеду за вами.
— Действуйте осторожно. Я не хочу, чтобы весь Таиланд знал, что я разыскиваю Гельмута Баутена.
— На этот счет не беспокойтесь, — заверил его Бондель. Они уже въехали в город, и Коплан с жадностью смотрел на живописную и очаровывающую декорацию: позолоченные пагоды, бонзы в оранжевых тогах, оживленная веселая толпа, миниатюрные таиландки, поражающие своим совершенством…
Движение было весьма интенсивным: между машин сновали забавные трехколесные такси.
В комнате Коплана был установлен кондиционер, и он мог освежиться после долгого путешествия.
В пять часов отдохнувший, свежий, в светло-серых тергалевых брюках и белой сорочке, он ждал Жана Бонделя в роскошном холле своего отеля.
Бондель сообщил Коплану:
— К сожалению, ничего утешительного. Похоже, что Баутен исчез. Остаются только две надежды: девушка, с которой он жил, и столяр, работавший на немца. Баутен коллекционировал предметы народного промысла, а также покупал их для своих корреспондентов в Европе и других местах. Этот столяр делал для него упаковочные ящики для отправки посылок. Поскольку ни он, ни девушка не имеют телефонов, мы отправимся к ним с визитом, не теряя времени.
Они поехали к девушке.
Она работала продавщицей в лавке, расположенной неподалеку от знаменитого храма Изумрудного Будды.
Бондель отозвал девушку и спросил по-английски, нет ли у нее новостей от ее друга Гельмута Баутена.
Девушка рассмеялась и без всякого смущения сообщила, что ее друг бесследно упорхнул одним прекрасным утром из ее гнезда.
— Вечером того же дня, — добавила она, — когда я вернулась домой, на столе лежали записка и деньги. Гельмут забрал все свои вещи: одежду, книги, все. Больше я о нем ничего не слышала. Он даже не прислал ни одной открытки.
— Когда это было? — спросил Бондель.
— В начале года, в январе.
— Мы могли бы как-нибудь вместе поужинать, — предложил ей Бондель.
Она снова рассмеялась и покачала головой.
— Нет, спасибо. Это невозможно. У меня появился новый друг — американский офицер, он мне нравится гораздо больше немца. Гельмут часто бывал в плохом настроении и никогда не смеялся.
— Тем хуже, — вздохнул, улыбнувшись, Бондель.
Французы сели в машину и отправились к столяру Ван-Лу, жившему в китайском квартале Бангкока.
Столяр оказался маленьким худым китайцем с пергаментным лицом. Он был очень активным и хитрым, говорил на странной смеси английского, немецкого и скандинавских языков.
— Нет, с декабря прошлого года я не работаю больше на мистера Гельмута, но я знаю от другого немца, что он живет теперь в Токио. У меня сохранился адрес, на который он часто отправлял в Токио ткани и поделки.
— Прекрасно, — сказал Бондель.
Спустя несколько минут китаец вернулся из своей лавочки, держа в руках клочок бумаги, на котором было нацарапано карандашом: «Мистер Хайнц Хальшмидт, импорт-экспорт. Кабаши Стор-Нихомбачи, Токио».
Бондель любезно поблагодарил китайца и вышел, взяв с собой адрес.
— Это, конечно, маловато, — сказал он Коплану. — Если бы вы могли остаться дней на пять в Бангкоке, я бы узнал за это время точный адрес Баутена. Кроме того, интересно выяснить, по какой причине он оставил свое место…