Съежившийся, замерзший, с расходившимися нервами, Коплан решил размяться. Он встал и энергично потер руки и ноги, бросая взгляды по сторонам, но почти ничего не увидел, потому что луна никак не могла вырваться из-за закрывавших ее облаков.
Он еще никогда в жизни не желал с такой силой, чтобы попытались убить невиновного. Но, судя по тому, как шли дела, никто не собирался это делать.
При первых проблесках рассвета ему пришлось признать, что противник не попал в поставленную ловушку или счел благоразумным оставить в живых ускользнувшего свидетеля. Это, конечно, объяснялось очень просто. Преступники понимали, что у свидетеля было время все рассказать и убирать его было уже поздно…
Надежда скоро закончить это дежурство придала Франсису сил. Он потянулся, как хищник, убрал пистолет в кобуру и вышел из своего укрытия, предварительно убедившись, что поблизости никого нет.
Прежде всего он сделал несколько энергичных движений, потом пробежал метров двести, затем снова вернулся к дому.
И вдруг его охватила волна запоздалого страха: у него мелькнула мысль, что старика могли убить до начала его дежурства!
Он бросился вперед, одним прыжком вскочил на крыльцо и начал обеими руками колотить в дверь. Ответа не было, и он стал стучать еще сильнее.
Он испытал невыразимое облегчение, когда ставни раздвинулись и возмущенный голос сердито крикнул:
— Давайте! Не стесняйтесь, нахал вы этакий! — Коплан готов был обнять его.
— Это я! — крикнул он, как будто это было достаточным извинением за тарарам.
— Вижу! — разъяренно завопил старик. — Что на вас нашло? Опять нужна вода?
Вытянув шею, подняв глаза, Франсис ответил совсем другим тоном:
— Нет, спасибо. Полиция! Откройте!
Старик так удивился, что едва не вывалился из окна. Его ярость разом улеглась и уступила место смущению.
— Полиция, господи! — воскликнул он. — Э… Подождите, я иду.
Очевидно, он никак не мог одеться, потому что Коплан прождал минуты три, прежде чем открылась дверь. Он властно вошел в коридор, заставив отступить шестидесятилетнего хозяина дома.
— Ваше имя?
Тот проглотил слюну и с таким же трудом, как если бы признавался в совершении преступления, ответил:
— Жюль Дютроше. Что…
— Вопросы задаю я. Мне нужны подробности по инциденту, о котором вы рассказали мне вчера. Постарайтесь говорить ясно.
— Ладно… я не отказываюсь, но…
— Как можно лучше опишите мне молодую женщину, которую, по вашим словам, похитили.
Дютроше начал перечислять детали, которые, собранные воедино, могли послужить для создания антропометрической карточки.
Коплан допрашивал его три четверти часа, задавая вопросы обо всем: о машинах, о сидевших в них людях, о последовательности фактов. Он изо всех сил старался запутать свою жертву, задавая вопросы в лоб, чтобы увидеть, не будет ли противоречий со вчерашним рассказом. Он без конца грубил несчастному, обвиняя его во лжи, оскорблял, угощал сигаретами и тут же грозил посадить за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей. Короче, он вел допрос первой степени в чистом виде.
После этой сердечной беседы Коплан получил точные сведения, все было восстановлено в деталях, недоставало только имен действующих лиц.
После допроса Коплан заявил:
— А теперь вы поедете со мной. — Дютроше побледнел.
— Как? — пробормотал он.
— Да. Одевайтесь и следуйте за мной.
— Вы… вы меня арестовываете?
Коплан улыбнулся так, что успокоил бы самого трусливого буржуа.
— Нет, нет. Просто я хочу спасти вас от возможной мести. Оставаясь здесь один, вы подвергаетесь большой опасности. У вас есть родственники в провинции?
Немного успокоившийся Дютроше, однако, продолжал сидеть с нахмуренным лбом.
— У меня живет брат в Арьеже.
— Хорошо. Поезжайте и отдохните у него несколько дней. Собирайтесь, я вас жду.
Через четверть часа Коплан и его пассажир ехали к Лурду. Добрались они туда к середине утра. Франсис вошел в первое попавшееся бистро и позвонил Шапюи.
— Опять вы? — сказал инспектор по телефону.
— Как всегда, я, — ответил Коплан. — У меня в машине есть один клиент. Вы могли бы подъехать сюда и разобраться с ним?
— Что? — удивился Шапюи. — Вы поймали преступника?
— Нет, это единственный оставшийся в живых свидетель, и мне не хотелось бы, чтобы с ним случилась беда.
— Где вы?
— Площадь Жанны д'Арк. Кафе возле почты.
— Хорошо, я еду.