На середине коридор перегораживала решетка, у которой несли дежурство двое полицейских в форме и с автоматами.
Кемпси объяснил:
— За этой решеткой находятся наши лаборатории продвинувшегося этапа исследований. Работы совершенно секретные. В эту секцию можно войти, только имея специальный значок.
Делькруа снова кивнул.
Разумеется, C-4 находилась по эту сторону решетки.
— Вот мы и пришли, — сказал Кемпси, открывая тяжелую дверь.
Помещение оказалось бо́льшим, чем можно было предположить: примерно пятнадцать метров в длину и пять в ширину. Светло-серые стены и потолок ярко освещались люминесцентными лампами. Кроме рабочих столов, в лаборатории стояли шлифовальные и сверлильные станки, прессы, электронный микроскоп, оборудование для химического анализа — словом, все необходимое для изучения структуры и свойств металлов.
С десяток мужчин в белых халатах и зеленых защитных очках спокойно работали. Их движения были точными и размеренными. Равнодушно оглянувшись на вошедших, они немного оживились, когда Кемпси представил своего спутника: Делькруа, французский инженер, их новый коллега.
Последовал обмен рукопожатиями. Франсис заметил в глазах австралийских специалистов смесь любопытства, симпатии и легкой иронии. Сохраняя сдержанную, если не чопорную манеру держаться, которая вполне могла обескуражить сотрудников лаборатории, для кого принадлежность к французской нации обязательно означает легкомысленный нрав, он достал из кармана очки, надел их и окинул окружающих взглядом знатока.
Указав кивком на электронный микроскоп, он тихо сказал:
— Не очень новая модель… Увеличение всего в шестьдесят тысяч раз.
— Верно, — согласился Кемпси, слегка смутившись, — но для работы в этом отделе достаточно.
— Вы знакомы с протонным микроскопом, которым пользуются у нас? — осведомился Делькруа как о чем-то само собой разумеющемся.
— Да, естественно, но мы не можем себе позволить оснастить ими все лаборатории… Если не возражаете, мы оставим этих господ, а я покажу вам еще одну вещь, прежде чем вы покинете завод.
Он взял Франсиса под руку и жестом попрощался с сотрудниками лаборатории.
— У нас неплохое оборудование, — счел он нужным сообщить. — Самые современные и дорогие приборы, которые у нас есть, предназначены для важнейших направлений исследований и для лучших специалистов. Возможно, в один прекрасный день и вы получите возможность их увидеть.
Они вышли во двор, и Кемпси повел его к закрытой стоянке, где парковались машины служащих завода. Он остановился перед маленьким серым «Остином-850».
— Это для вас, — сказал он, показывая машину. — Можете пользоваться ею, как вам заблагорассудится. Все наши инженеры имеют такие же. Вам придется платить только за бензин и масло.
— Я в восторге, — совершенно искренне признался Франсис. — Я как раз собирался купить недорогую подержанную машину, но вы предупредили мои желания. С вашего позволения я возьму ее немедленно.
— Прошу вас.
— Значит, до понедельника, мистер Кемпси?
— До понедельника, мистер Делькруа. Мы начинаем в девять часов.
К себе Коплан вернулся на машине. Его квартира находилась в одном из жилых кварталов, расположенных в северном районе города.
Подробно осмотрев свое жилье, Коплан убедился, что эта квартира была больше той, которую он занимал в Париже, и имела все удобства. В ней могла бы жить семья из трех человек. Состояла она из светлой гостиной, примыкавшего к ней кабинета, библиотеки, спальни, ванной и кухни.
Франсис принялся разбирать свои чемоданы, убирать одежду в гардероб, перевешивать гравюры по своему вкусу и расставлять пепельницы.
Затем он принял душ и надел свежее белье и костюм.
Костюмы, купленные Делькруа, сидели на Франсисе так, словно были на него сшиты. Даже выбор галстуков оказался вполне удачным.
Решив сделать небольшой запас спиртного, Коплан вышел. На площадке его чуть не задела юная женщина, стремительно выбежавшая из соседней двери.
— О, простите! — сказала она. — Я не слышала, как вы вышли… Наверное, вы мой новый сосед?
— Да, с сегодняшнего утра. Поль Делькруа…
— Ханна Уоллис.
Они обменялись рукопожатием.
У нее было чистое овальное лицо, большие прозрачные глаза и рот с полными розовыми губами в форме лука. Темные волосы, зачесанные назад и стянутые красной шелковой ленточкой, подчеркивали чистоту лица. Тоненькая и хрупкая, она тем не менее имела соблазнительно пышную грудь, обтянутую легкой блузкой. Сколько ей было лет? Очевидно, от восемнадцати до двадцати пяти.