Поль Кенни
Коплан открывает огонь
Автор предупреждает, что все события романа вымышлены, а всякое сходство его героев с реально существующими лицами является случайным.
Глава 1
Озабоченный посол Франции направлялся на своем лимузине в Кремль. Он не понимал причины этого неожиданного вызова. Против обыкновения ему не сообщили тему встречи, и теперь придется оказаться перед собеседником без досье — вещь крайне неприятная для дипломата.
Над Москвой нависло тяжелое серое небо. Чувствовалось, что над городом скапливаются огромные массы снега и что они скоро укутают его пышным белым покрывалом. Шум машин уже стал глуше, прохожие поднимали воротники пальто.
Первые хлопья стали падать, когда машина выехала на Красную площадь. Въехав в Кремль, она остановилась перед входом в здание, где размещаются служебные помещения Верховного Совета СССР.
По дороге взгляд посла скользнул по бесчисленным бронзовым пушкам, выстроившимся перед арсеналом. Вид этих трофеев — французских орудий, захваченных у наполеоновской армии, — разбудил в нем какое-то раздражение. Надменным кивком он ответил на приветствие дежурного офицера и двух часовых.
Его вместе с сопровождающими лицами провели в комнату перед кабинетом министра иностранных дел.
Ему пришлось прождать несколько дольше, чем положено по протоколу. Наконец торжественный и чопорный секретарь пригласил его на аудиенцию.
Посол сразу же понял, что встреча будет лишена сердечности. У советского министра было замкнутое, упрямое лицо.
Они обменялись традиционными приветствиями, затем русский заговорил недовольным тоном:
— Я считаю нужным лично сказать, что инцидент, случившийся в Меце, рассматривается нами как достойный сожаления и способный повредить торговым связям между нашими странами.
Французский дипломат хранил молчание. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы догадаться, на что намекает его собеседник. Затем, поняв, о чем речь, он обнаружил легкое удивление.
Видя выражение его лица, министр продолжил:
— Я думаю, вы недооцениваете серьезности подобных фактов. Они симптоматичны и доказывают, что у вас есть элементы, враждебные мирному сотрудничеству Востока и Запада. Этот акт саботажа должен быть расследован, и мы бы хотели, чтобы ваше правительство информировало нас о результате следствия.
Посол спокойно ответил:
— Считаю своим долгом передать ваше пожелание в Париж, ваше превосходительство. Однако, как мне кажется, ничто не позволяет заранее утверждать, что этот недоброжелательный акт имел целью причинить вред Советскому Союзу.
Еще более резко русский бросил:
— Вы полагаете? Остановка этой машины задержит на несколько недель выполнение важных и срочных задач. Кто же, скажите, ощутит последствия этого преступного деяния острее, чем мы?
Гость выигрывал время:
— Я согласен с вами, никто. Но возможно, виновный не метил столь высоко... Ведь речь может идти о заурядной мести, например дирекции завода. Кроме того, очень мало людей знало, что эта машина производит специальные кабели, предназначенные для СССР. И потом, хотя я и не информирован о происшедшем, возможно и другое: как вам известно, машина изготовлена в Германии и преступление могло быть совершено исключительно по этой причине.
Последнее предположение, кажется, уменьшило недовольство советского министра.
— Это не исключено, — признал он, опуская глаза. — В вашей стране многие патриоты оскорблены тем, что видят, как промышленники отдают заказы вечным врагам, этой реваншистской клике Западной Германии. Но боюсь, в данном случае акт саботажа был нацелен на причинение вреда социалистической экономике, таково наше убеждение. В любом случае это не должно повториться, запомните это. Итак, я жду подробных объяснений.
Он встал, посол последовал его примеру и с сочувствующим выражением лица проговорил:
— Прекрасно, ваше превосходительство. Мое правительство примет меры, которые сочтет нужными.
После этой двусмысленной фразы он присоединился к эскорту, ожидавшему его в коридоре.
Три дня спустя в помещении БТБ[1] Меца комиссар Жаклен принимал мужчину высокого роста с приятным лицом и умным взглядом.
— Франсис Коплан, — представился гость, пожимая протянутую руку. — Приехал узнать, откуда ветер дует. Так как у вас дела?
Это обращение разгладило морщины на лице комиссара, имевшего не слишком приятные воспоминания о прошлых контактах с агентами СВДКР.
— Полагаю, вы не вызвались участвовать в этом нудном расследовании? — спросил он дружелюбным тоном.
— Конечно нет, черт подери! — искренне уверил Коплан. — Сигарету?
Прежде чем прикурить, Жаклен с интересом спросил:
— У вас, в СВДКР, есть след?
— Ни малейшего. Премьер подключил нас после просьбы с Ке д'Орсей[2]. Эта история, кажется, наделала шума в Москве...
Комиссар выпустил тоненькую струйку дыма. Покачав головой, он пробормотал:
— Черт, неужели это так серьезно? Я никак не думал, что два удара молотком могут иметь подобное продолжение. Ну, раздевайтесь, садитесь сюда, в кресло...
Коплан снял серое твидовое пальто, повесил его на крючок на двери. Несмотря на казенную мебель, комната после длинной поездки по раскисшим дорогам показалась ему уютной.
Жаклен был примерно одного возраста с гостем, где-то около сорока. Он считал, что и думать они должны примерно одинаково. Сев боком на край стола, он принял выжидательную позу.
— Я пролистал копию досье, составленного вами для вашего начальства, — признался Коплан. — Честно говоря, не понимаю, что еще вы могли сделать. Короче, карты были крапленые с самого начала?
— Мне кажется, да, — ответил комиссар. — Полиция узнала о саботаже только через тридцать шесть часов. Руководство завода пошло на это крайне неохотно, только по требованию страховой компании. Совершенно очевидно, что они хотели замять дело.
— Из вашего рапорта следует, что эта машина всегда была окружена таинственностью. Большая часть персонала даже не знала о ее существовании, а рабочие, обслуживавшие ее, не знали, что кабели предназначаются для Советского Союза?
— Именно. Поэтому истинный мотив акции остается загадкой. Но одно ясно: выведение из строя этого механического монстра — дело рук техника. Эту махину, стоящую несколько миллионов франков, разрушили, испортив всего-навсего провода термостата. Лишившись системы термического регулирования, машина раскалилась докрасна. Мне пришлось настаивать, чтобы увидеть ее... Дирекция «Каблометалла» утверждала, что расследование может вестись по фотографиям, сделанным их же инженером!
Коплан посмотрел на свою сигарету и сказал:
— Они, может быть, догадываются, откуда нанесен удар. Их злоба на журналистов и драконовские приказы персоналу свидетельствуют о замешательстве. Но с прессой ничего не сделаешь: левая вопит о провокации, обвиняет фашистов, а правая поносит методы профсоюзов...
Его лицо на мгновение осветила улыбка.
— И, разумеется, ни с той, ни с другой стороны никакой доброй воли, — заключил он. — Но, если исключить улики, собранные следствием, и протоколы допросов, каково ваше мнение?
Комиссар озабоченно вздохнул:
— К сожалению, у меня его нет... Слишком много возможностей, подозреваемых, вероятных мотивов. Не имея достаточных доказательств, я не могу подозревать никого конкретно. Поверьте, я был бы рад вам помочь.
Помолчав, Коплан сказал:
— Конечно, у них было время стереть следы и повлиять на свидетельские показания до вашего приезда. Оставив в стороне неоспоримый факт — машина все-таки была сломана, — мы не можем доверять ничему, что вам рассказали. Легко ли проникнуть в подземное помещение, где работает агрегат, человеку, не служащему на заводе?
Жаклен подумал, аккуратно давя в пепельнице окурок.
1
Бригада надзора за территорией — местное подразделение Дирекции надзора за территорией — специального отдела МВД (контрразведка) (примеч. перев.).