— Ну разве плохо повеселиться, сударыня, хотя бы один раз? Я не вижу в этом ничего дурного!
— А как же вы, мой государь?
— Я не хочу омрачать их праздник…
И он прибавил высокомерным тоном:
— А также подвергать себя новым приступам бесполезной ярости.
— Я отправлюсь вместе с вами, с вашего позволения.
— А если я предпочитаю остаться в одиночестве?
— Не нужно этого.
Однако вдруг она появилась со своей лютней, на ней было белое блио. Король читал, сидя в кресле, а вернее, судорожно листал книгу. Снаружи доносились голоса, взрывы смеха, музыка, беготня слуг, рокот толпы, икота и разглагольствования пьяниц, нашедших себе пристанище в саду.
— Закройте окно, я не могу больше этого слышать.
Он посмотрел на нее с удивлением:
— Это как будто бы блио невесты!
— Почти, — ответила она со своим нежным смехом, смягчавшим некогда Анселена и даже Юрпеля, человека весьма брюзгливого нрава.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я выкроила и сшила его сама.
— Так, значит, в конце концов, вы идете на праздник?
— Нет, государь, это просто мечты, и ничего более. Вы все время видите меня одетой одинаково. Разве нельзя и мне немного пококетничать?
— Ах, Жанна, что бы вы ни сделали, мне все будет приятно… Так одеваются невесты в ваших краях?
— Почти так.
— Этот гам оглушает меня!
Жанна задернула штору, зажгла свечи в канделябрах, наполнила хрустальный рог и подала его королю:
— Выпейте, мой государь.
— Что ты насыпала в вино?
— Вы не доверяете мне?
— Нет, я просто хочу знать!
— Успокоительный порошок, он вам необходим.
— Ты всегда знаешь, что мне нужно, а что — запрещено.
Она улыбнулась, потому что больше всего любила, когда он забывался и звал ее на «ты», как будто бы она была ему подругой жизни.
— Садись, моя Жанна.
Он задумался на мгновение. Она всегда сохраняла молчание в эти минуты, зная, что за ними стоят глубокие размышления. Он заговорил:
— Не страшно ли и не чудесно ли, что рядом с вами я ощущаю такое облегчение? Когда я смотрю, как вы ходите рядом, когда слышу ваше пение, тьма внутри меня рассеивается. Мне кажется, я становлюсь другим человеком…
— Хотите, я спою вам?
— Я хочу, чтобы ты пела и говорила одновременно… Расскажи мне, как готовятся к свадьбам у вас, как вообще все это происходит. Бывает ли маскарад, как здесь?
— Ах, конечно, нет, все гораздо проще, если не брать в расчет богачей; у нас же, скромных сельских дворян, все происходит очень просто. Свадьба — это все же нечто чуть побольше обыкновенного семейного праздника.
— Расскажите мне об этом, и поподробнее.
Она поняла, что он стремится забыть этот день, не желает слышать смех и музыку вокруг, хочет сосредоточиться на какой-нибудь простой и правдивой истории.
— На заре, — начала она, — невеста причесывается с помощью своей служанки, подающей ей ленты и шелковые повязки. Девушки у нас носят волосы распущенными по плечам. После замужества они должны заплетать их в косы. Невеста разбирает их своим гребешком из слоновой кости на две пряди и заплетает две толстые косы, перевязывая их лентами и обшивками из конского волоса, а потом перекидывает через плечи или же оборачивает вокруг головы наподобие диадемы.
— Так же, как и ты?
— Чтобы быть похожей на здешних девушек, а кроме того, из-за жары.
— Я шучу, Жанна, не сердись. Продолжай… Скажи, свой наряд она надевает потом?
— Нет, прекрасный государь; нет, она уже одета в свою самую тонкую рубашку из присобранной льняной ткани, белее полевых цветов и лишь слегка подкрашенную шафраном. В наших местах не слишком жарко, даже на Пасху, даже летом, и все из-за дождей, которые приносит ветер, именуемый галерн. Служанка помогает ей облачиться в блио, покрой и украшения которого зависят от состояния и тщеславия каждой. Невеста надевает горностаевую накидку, подбитую куньим мехом. Остается только застегнуть накидку пряжкой, принятым у нас знаком благородного происхождения. У некоторых есть пояса, украшенные сапфирами и изумрудами; мы же обычно украшали их «камнем епископа», аметистом, который можно купить в горах Оверни, где маленькие пастушки часто находят их в траве. Когда невеста обует свои кожаные остроносые туфельки с позолотой, — она готова.