— Падальщики! — прорычал выведенный из себя крестьянин.
И бедняга начал вертеть своим мечом в воздухе. Никто, даже маленький кузнец, и не подумал шутить и смеяться. Но если эти гарпии, перелетая с дерева на дерево, громко переговаривались и шумно оповещали друг друга о наших намерениях, то они же и предупредили нас об опасности. Мы обратили внимание на их стаю, кружащую над той частью леса, что резко вдавалась в дорогу…
Тамплиеры взяли копья наперевес. Резкий свист послышался из дуплистого дуба. В нас полетели стрелы. И вдруг, как туча саранчи, на нас накинулись разбойники. Многие из наших были опрокинуты неожиданным ударом. Я приблизился к Жанне. Она мне крикнула:
— Если они одолеют нас, убей меня, Гио!
Она не хотела живой попасть к ним в руки. Они бы пощадили ее, чтобы превратить в животное для своих развлечений. Силы небесные, в случае необходимости, я, безусловно, сделал бы это! Но, к счастью, с нами были рыцари обители со своими оруженосцами. Их ремеслом была война, и они были столь же умелы, сколь и бесстрашны. Среди них в первых рядах бился Рено; раскроив чей-то череп, он разражался зычным смехом. К Анселену вернулся пыл молодости; всем весом тела налегал он на свою утыканную остриями палицу, подобно тому, как лесоруб налегает на свой топор. Мозг брызгал из-под разбитых шлемов, глаза врагов вылезали из орбит. Я же пронзал самых дерзких, тех, кому удалось добраться до Жанны, проскользнув между лошадиных ног, и тех, кто пытался перерезать их сухожилия своим длинным широким ножом. Бандиты были вооружены гораздо хуже нашего; они несли потери, но все равно упорно наступали. Перевес был слишком незначителен, исход неясен. Сеньор, собравшийся в крестовый поход, — это обещало много золота! Однако их ожесточение оказалось вынужденным. Когда, обескураженные нашим сопротивлением, они начали сдавать, огромный черный демон в разорванном плаще, перепоясанный некогда красным, усеянным сверкающими заклепками поясом, мечом гнал их вперед. Этот человек кричал и выл как бешеный волк. По его кольчужному нагруднику рассыпалась борода, столь же черная, как и его лицо. В то время, как его люди получали и раздавали удары, он равнодушно стоял в стороне. Своими бесцветными глазами он сверлил Жанну, развевающуюся кипу ее волос, сверкающую на фоне зелени. Вне всякого сомнения, он приказал взять ее живой и доставить в его пользование! Поэтому бандиты старались отделить нас от наших товарищей, не поразить, а выманить нас подальше. Когда показалось, что наши дрогнули, трое их смельчаков бросились к лошади Жанны, пытаясь схватить ее за ноги и стащить с седла. Она сжала пальцы. Но ее меч оказался зажат в перевязи шлема. Я же был слишком занят своей собственной обороной, чтобы прийти к ней на помощь. Спас ее маленький кузнец. Его топор творил чудеса, раскраивая туловища, отрубая конечности, сокрушая плечи. Но предательский клинок пронзил ему спину. Другой — разбил лоб. Он упал на колени, вытянулся, заливаясь потоками крови.
Внезапно разбойники отступили. Мы сочли это за хитрую уловку. Но нет, они прервали сражение и устремились к кустам и мшаникам врассыпную, спасаясь от нашего возмездия. Многие были повержены, другие добровольно сдались в плен.
— Чудо! Чудо! — твердили наши пилигримы.
Виновником этого «чуда» был один из рыцарей Храма. Разгадав замысел черного человека, он устремился на него с поднятым копьем и пригвоздил ко мху, да с такой мощью, что древко копья переломилось возле флажка. Смерти главаря было достаточно для того, чтобы обескуражить негодяев. Мы повесили в назидание им шестерых или семерых из их шайки на дубах, растущих вдоль дороги…
Привязав своих мертвых и раненых к лошадям, мы снова двинулись вперед. Но, выйдя из этого гибельного леса, мы погрузились в глубокое уныние. Скольких товарищей мы потеряли! Пятерых землепашцев, троих дровосеков, двоих из слуг и солдат Анселена, одного рыцаря и пятерых оруженосцев Храма. Что же до бедных пилигримов, якобы спасенных нами, то среди них в живых не осталось ни одного! У нас было много серьезно раненых, в том числе и подручный кузнеца, другие были задеты слегка. Из осторожности мы подкрепились и выпили по глотку вина, не слезая с седел. Во второй половине дня, проплутав среди равнины, мы заметили деревню, именуемую Пранзак. Неподалеку от церкви находился приют для пилигримов. Здесь мы попросились на ночлег. Было решено, что мы остановимся здесь хотя бы на несколько дней, отдых был для нас первейшей необходимостью.