Головокружение становилось все сильнее и сильнее, ощущение легкости в теле усиливалось, к нему примешивалось ощущение невесомости, как это бывает на качелях, и от прежних мыслей, тревог и сомнений не осталось и следа, все было поглощено потоком ослепительного света.
Лежа на земляном полу возле наглухо закрытой двери, Ку улыбалась чему-то…
Она видела темное, продымленное помещение, где за грубо сколоченными столами сидели странного вида люди. В широких домотканых рубашках и кожаных: безрукавках, длинноволосые, с грубыми, загорелыми, обветренными лицами, они разговаривали на совершенно непонятном ей языке. На столах стояли глиняные кружки, похожие на те, из которых она пила молоко. В помещении пахло лепешками, жареным мясом, подгоревшим жиром, восковыми свечами, пивом.
Корчма!
Между столами прошла поразительно красивая молодая женщина с длинными, светлыми волосами, в старинном гуцульском костюме. Ее лицо показалось Ку очень знакомым.
И она сразу узнала корчмаря — того, который кипятил в котелке молоко. Вид у него был такой же мрачный, густые черные брови почти сходились на переносице, торчащие во все стороны волосы были стянуты на лбу бечевкой. Пройдя мимо Ку, корчмарь пристально посмотрел на нее.
Остальные, казалось, ее вовсе не замечали.
Видение медленно угасало, и Ку вскоре оказалась в полной темноте — но только на миг. И в следующее мгновенье ее ослепил яркий солнечный свет. Она стояла среди густой, сочной травы, а чуть поодаль росли три мощных, раскидистых дуба. «Три дуба?» — удивленно подумала она и огляделась по сторонам. Сзади нее, на высоком бревенчатом крыльце, стоял корчмарь.
На склоне пологого холма виднелась деревня. Низкие деревянные дома, бревенчатые изгороди, высокие скирды сена, овцы на лужайках; людей почти не было видно, только у колодца стояли две девушки в гуцульской одежде, а по дороге на возу с сеном ехал какой-то старик. «Куда я попала?» — удивленно подумала Ку и, услышав гул колоколов, доносившийся из деревянной церквушки, пошла туда. Возле церкви было маленькое кладбище, и Ку невольно обратила внимание на старинные, темные деревянные кресты. Среди молодой дубовой поросли переливчато пели дрозды. Ку не любила посещать кладбища и свернула в сторону, направляясь вдоль бревенчатой ограды к реке.
За кладбищенской оградой было несколько могил. Там лежали отверженные — те, кому церковь отказала в достойном погребении. Ради любопытства Ку подошла к одной из могил. Годы жизни умершего, выбитые на каменной плите, относились к шестнадцатому веку! «Странно, — подумала Ку, — могила выглядит довольно новой…» Она подошла к следующей могиле. На каменной плите, более широкой и массивной, были выбиты еще более озадачивающие цифры: конец 1500-х годов, середина 1600-х… Никогда в жизни Ку не поверила бы, что такое возможно: это был пласт подлинной истории! Подойдя к следующей могиле и будучи готовой увидеть столь же ошеломляющие даты жизни, Ку испуганно отпрянула назад. На темно-сером камне латинскими буквами была выбита надпись: «Петер Майер». А рядом были обозначены годы жизни: «1663–1687».
«Если я не сошла с ума, — с ужасом подумала Ку, — то что же это такое?»
Спросить об этом у кого-нибудь из жителей деревни? Но они вели себя так, будто бы и не видели ее. И к тому же они наверняка не понимали по-русски.
Совершенно сбитая с толку, Ку пошла к реке. Спустившись к самой воде, она сняла тяжелые горные ботинки и шерстяные носки, опустила босые ноги в холодную, прозрачную воду. Почти у самого дна, развернувшись головой против течения, неподвижно стояла форель. Ку не видела в карпатских речках такой крупной рыбы! Яркий солнечный свет слепил ей глаза, и она, прищурившись, огляделась по сторонам. Маленькая деревня, корчма на окраине, возле трех кряжистых дубов, повозка, запряженная волами… Никогда в жизни Ку не видела волов!.. Взгляд Ку скользнул вдоль берега, и вдруг… Нет, это было просто невероятно!.. Она увидела палатку!
Самая обыкновенная двухместная палатка, возле которой лежал на траве… желтый рюкзак! Не веря своим глазам, Ку торопливо надела носки и ботинки, поднялась и пошла.