Волькер не имел никакой склонности к политиканству, его интересовало только оружие. Он мог выстрелом из пистоля оторвать крылышки у плодовой мушки, но не сумел разобраться в мрачных течениях влияний среди Железноспаянных без трех проводников, карты и нескольких факелов.
Его нынешнее положение — наглядный тому пример. Выступать в качестве восхваляемого почем зря стрелка, вместо того чтобы вырабатывать стратегию вместе с товарищами-офицерами в стенах Бастиона… Он даже не командует собственным артиллерийским расчетом. Обидно. Заметив выражение его лица Маккельссон хмыкнул:
— Пойди прогуляйся, парень. Свежий воздух. Порох в легких. Полезно для здоровья.
— Полезно для кого? Я… о! Смотри, кто тут.
Маккельссон обернулся и нахмурился:
— Теперь ясно, что у нас проблемы.
Волькер рассмеялся. К ним ковылял старый Брат Зиска, нещадно грохоча своими многочисленными колокольчиками и цепями. Потрепанный балахон жреца-зигмарита не слишком скрывал мускулистую фигуру. Вокруг старика развевались молитвенные свитки, пришитые к балахону. На лысине и груди жреца красовались вытатуированные избранные отрывки из Книги Молнии, босые ноги шлепали по настилу. Зиска был одним из Посвященных Зигмара, и, если уж ему позволили вдохновлять людей, значит, ожидали скорой атаки.
— И разрушил Зигмар вероломные Владения своей грозой, и метал он молнии благословенной ярости, дабы освободить эти земли от скверны! — провыл жрец, что есть мочи потрясая самым большим и звонким своим колокольчиком. — И покарал он всех, бросивших вызов Азиру и могуществу Небес.
Старик шагал вдоль выстроенных в ряд пушек, цепи его лязгали, бубенцы нестройно бренчали. Оружия при себе он вроде бы не носил, но Волькер как-то раз видел, как добрый Брат размозжил череп орруку колокольчиком покрупнее. Сделанный из метеоритного железа, тот бубенец был столь же смертоносным оружием, как и любой клинок.
Маккельссон покачал головой.
— Человечки, — пробормотал он.
— Мы благочестивый народ, — ответил Волькер, улыбаясь.
— Вы, может, и благочестивые, — буркнул Маккельссон. — А он — бакрат. — Дуардин постучал себя по голове. — Что-то у него там скверно спаяно.
— Но он вдохновляет. — Зиска принялся распевать какой-то похабный гимн, а артиллеристы прихлопывали и посвистывали в такт. — Своим манером, — неубедительно добавил Волькер. Повернувшись в сторону вражеских позиций, он пригляделся к скапливающимся в развалинах черным фигурам. — Скоро они предпримут очередной бросок.
— Угу. Весь последний час они собираются с духом.
— Слишком уж там много открытого пространства, — заметил Волькер. — Отличная для них возможность воспользоваться численным преимуществом.
— Лучше крыса под открытым небом, чем в туннелях, — ответил Маккельссон. — Так, по крайней мере, мы увидим, скольких убьем. — Дуардин с задумчивым видом дернул себя за бороду. — Интересно, какая нынче награда за крысиные хвосты?
— Если бы я думал, что Малый Конклав действительно станет что-то платить, я бы, может, и разузнал.
Маккельссон фыркнул.
— Точно. Никогда не встречал таких скупердяев.
Волькер посмотрел на него. Маккельссон пожал плечами:
— Среди людей, я имел в виду, — пояснил он.
Волькер хихикнул и сел, привалившись к стене окопа, прислонив ствол винтовки к плечу, а приклад зажав между коленями. Вытащив из рукава тряпицу, он начал протирать винтовку, удаляя излишек пороха с ударного механизма. Маккельссон присел на корточки, наблюдая за работой Волькера.
— Ты ухаживаешь за винтовкой, как ринна, — одобрительно заметил он, выудил из кармана трубку, набил ее и зажег с помощью запасного запала. Из чаши трубки потянуло запахом прокисших в самых глубоких прибрежных пещерах теней. — Окен хорошо тебя научил.
— Это единственный способ делать что-либо, — сказал Волькер. — Ну, или так говорит старый ворчун.
Маккельссон низко, рокочуще хохотнул.
— Угу, он такой. — Дуардин огляделся. — Он пожалеет, что пропустил все это.
— Правда?
Маккельссон нахмурился, размышляя.
— Наверное, нет.
Одинокая пронзительная нота ввинтилась в воздух. Волькер поднял глаза:
— Полагаю, кое-кто пошел в атаку. — Он подобрал ноги и встал, а Маккельссон поспешил к своей пушке. Вдоль шеренги зазвенели сигнальные колокола. Дощатый настил завибрировал под поступью бронированных полубогов — по траншеям к линии фронта двинулись громоздкие фигуры Сынов Маллуса.