Адхема поморщилась, когда Рогген, закричав, отпрянул, глядя на пылающую жаром перемен руку. Плоть текла водой, сплавляясь с оружием, прорастая тонкими ниточками перьев и шишечками моргающих глаз.
— Нет! — выкрикнул рыцарь, вскинул меч и одним ударом отрубил преображающуюся руку по самый локоть. Не ожидавшая подобного, вампирша удивленно моргнула, впечатленная. Не у всякого смертного хватило бы мужества на такое. Изуродованная конечность билась на земле подыхающей рыбой, отращивая суставчатые ножки; окровавленный обрубок раскрылся, как пасть пиявки, наполнившись острыми блестящими зубками. Прижимая к груди культяпку, Рогген принялся рубить содрогающегося перевертыша в мелкий фарш.
— Очаровательно, — произнес наблюдавший Юхдак и вытянул руку. Преображающий огонь побежал по пальцам быстрее, в воздухе закружились багряные и лазурные точки. — Интересно, что ты будешь делать, когда я изменю твою вторую руку? Отгрызешь ее, как зверь?
— Если придется, — выдохнул Рогген с бледным от боли лицом. Запах его крови — сладкий нектар, влажная кора — долетел до Адхемы. Она отбила клинок противника и вцепилась ему в горло. Одного поворота запястья хватило, чтобы сломать ворону шею. Не удосужившись даже посмотреть, как падает тело, вампирша устремилась к Юхдаку.
Но не успела. Грабелька с почерневшей шерстью и опаленными перьями заклекотала и прыгнула. Твердый, как железо, клюв впился в плечо Юхдака, и тот ошеломленно вскрикнул: демигриф оторвала колдуна от земли, швырнула в сторону и, не давая подняться, накинулась на врага, разрывая когтями доспехи и одежду. Юхдак, продолжая кричать, взмахнул клинком. Грабелька взвизгнула, отпрянула и осела на землю.
Колдун, пошатываясь, поднялся.
— Грязное животное, — прошипел он, направив на демигрифа окровавленный меч. — Я сделаю из тебя что-нибудь более полезное, тварь.
— Ничего ты не сделаешь! — проревел Рогген, бросаясь вперед. Их клинки со звоном скрестились. Даже раненый, истекающий кровью, Рогген не утратил стремительности и силы. Каждый удар отбрасывал более легкого колдуна назад. Но на удар, нанесенный рыцарем, Юхдак отвечал двумя. Потеря руки все-таки обошлась Роггену дорого. Несколько секунд спустя, после очередного дикого выпада, рыцарь покачнулся и упал на одно колено. Грудь его тяжело вздымалась. Юхдак занес меч.
Адхема метнулась вперед сквозь дым. Ее клинок скользнул точно в зазор между пластинами доспехов Юхдака. Потрясенно хрюкнув, чародей попытался ударить наотмашь. Вампирша проворно уклонилась и ткнула противника мечом еще раз. Третий удар заставил колдуна пошатнуться. Адхема ухмыльнулась, видя, как демоны начали истончаться и расплываться.
Вампирша шагнула следом за пятящимся колдуном.
— Ты не тот, кто мне нужен, но, учитывая оскорбление, которые ты нанес мне в лесу, я удовлетворена. Возможно, потом я еще вытяну то, что осталось от твоей души, и сделаю ее своим псом.
— Нет, — прошипел Юхдак и выбросил вперед руку, запятнав воздух каплями крови. Ткань реальности запузырилась и раскололась, выпуская ухмыляющиеся розовые морды. Длинные лапищи с огромными кривыми когтями потянулись к вампирше, вцепились в ее руки и ноги, неумолимо потащили к бреши в воздухе. Но вдруг раздался чей-то голос, разорвавший заклятие, — и рожи, заколебавшись, исчезли. Адхема выпрямилась и обернулась, ища источник спасения.
Ниока стояла на коленях, навалившись на рукоять своего молота, вместо одного глаза на лице ее зияла багрово-черная дыра, но второй горел жарко-жарко. Хриплым, срывающимся от боли голосом женщина читала молитву — и оставшиеся демоны дрожали и лопались, как мыльные пузыри. Встретившись со жрицей взглядом, вампирша благодарно кивнула.
Когда же она обернулась, Юхдак исчез. Выплюнув проклятие, Адхема завертелась, разыскивая его следы. Но колдун точно испарился. Тогда она вернулась к остальным. Ниока подползла к Роггену. Рыцарь лежал неподвижно. Адхема подошла к ним, и в ноздри ей ударил густой запах рыцарской крови. Ниока оторвала длинный лоскут от своего балахона и бинтовала им обрубок руки великана.
— Он будет жить?
Жрица подняла глаза.
— Если будет на то воля Заг’мара. — Она слабо улыбнулась. — Но он крепок. Как дерево. Может позволить себе потерять ветку-другую.
Адхема ухмыльнулась, обнажив клыки:
— Это хорошо, полагаю.
Она услышала лязг и увидела бредущие к ним сквозь дым приземистые фигуры. Камнешлем и его Громовержцы — те, кто пережил бой с демонами. Внезапный взрыв заставил ее обернуться.
Скавенская боевая машина не ушла далеко. Она вихлялась на оси, пыхала огнем и дымом и, похоже, собиралась опрокинуться. Грянул новый взрыв, встряхнув громадину, и вампирша посмотрела на Ниоку: