— Ну, идите же. Чего ждете? — Он поманил их пальцем. — Разберемся быстрее, твари. У некоторых из нас есть другие дела.
Скавены кинулись на него — все разом.
Ахазиан Кел прыгнул навстречу им.
Юхдак со вздохом привалился к скале. Наколдованное им изображение рассеялось, как и мысли о помощи союзнику. Их разделяли Владения, а Юхдак и так изнемог. Он потянулся, пытаясь устроиться поудобнее. Чародей постарался убраться как можно дальше от опасности, но все равно видел столб дыма, говорящий о скорбной участи скавенской боевой машины.
— Жаль. Но лучшие альянсы неизбежно коротки.
Со стоном он стянул шлем, подставив лицо ветру. Колдун все еще напоминал принца, которым был в юности, хотя уже лишь смутно. Наблюдатель не смог бы описать его внешность. Лицо его, казалось, не имело постоянной формы, будучи скорее идеей лица, чем предметом во плоти. Юхдак редко думал об этом. Это было его лицо — вот и все.
Он поставил шлем на землю и снова откинулся на камень. Все тело ныло, раны пульсировали. Это хорошо, это значит, он жив. Боль — семя надежды, что это может закончиться, надежды, что по ту сторону будет награда.
Надежда — вот истинный подарок Изменяющего Пути. Все планы, все интриги и трюки рождены из надежды.
— Пока мы надеемся, стоит жить, — пробормотал он. Высказывание древнее, но правдивое, он цеплялся за него все долгие, безмолвные годы детства. Поковыряв кровь, запекшуюся на гранях доспеха, он покачал головой. — О, братья мои, если бы вы видели меня сейчас. Что вы сделали с молчаливым, кротким Юхдаком?
Они бы посмеялись, подумал он. Его братья были грубыми, коварными и жестокими тенями. Он любил их, а они не любили никого, кроме самих себя.
— Но они были мной, а я — ими, так что, возможно, любил я себя самого…
Он тихо рассмеялся, потом поморщился. Вампирша чуть не убила его. Дикой его части хотелось найти ее и расплатиться.
Но он не дикарь. Месть — ничто, если она не служит более важной цели. Этому, среди прочего, научил его Трехглазый Король. Архаон, король-философ, мудрый и опасный. Он легко схватывал беспредельность существования и мыслил категориями эпох, тогда как прочие спотыкались уже на столетиях.
Рядом закаркали вороны. Он поднял глаза, встретившись взглядом с предводительницей клики. Та уже сидела рядом, на корточках, держа нечто в руках.
— Привет.
— Привет, сударыня. Рад, что ты уцелела.
— Протяни руку, — сказал она.
Он послушался, и она изящным жестом уронила на его ладонь окровавленный глаз. Юхдак осторожно сжал пальцы, чувствуя нити жизни, еще соединяющие глаз с бывшим хозяином.
— Жрица, — выдохнул он. — Ты лишила ее глаза. Я и забыл.
Женщина-ворон улыбнулась.
— Подарок от слуги доброму хозяину. Первый подарок.
Юхдак рассеянно кивнул:
— Славный подарок, сударыня. Я воспользуюсь им с благодарностью.
Тихо шепча, он поводил ладонью над глазом. Осколок кости, кусочек плоти — это отлично, это словно крючок в сердце. А глаза не зря называют окнами души… Он задумчиво приподнял подарок, разглядывая его. Потом, приняв решение, протянул руку и вырвал собственный глаз. Было, конечно, больно. Но боль — неизбежная цена победы.
Прищурив оставшийся глаз, он, бормоча, принялся катать на ладони два глазных яблока. Вращение становилось быстрее, резче, пока оба окровавленных шарика не лопнули с хлюпаньем. По рукам колдуна побежали искры, он хлопнул в ладоши, крепко сжав их. Его слуги наблюдали в молчании, с непроницаемыми лицами.
Юхдак развел руки. Там, где было два глаза, теперь лежал только один. Дрожащими пальцами он вставил его обратно в глазницу, поморщившись от щекотки срастающихся нервов. Слепящая боль пронзила череп, но только на миг. Он поморгал, и зрение вернулось.
Мир изменился — чуть-чуть. На окружающее пространство наложился призрак иной обстановки, послышалось бормотание знакомых голосов. Он сел поудобнее.
— Ага. Вот вы где.
Он будет видеть то же, что видит бывшая владелица глаза своим уцелевшим. Шпион во вражеском стане, который и сам ничего не ведает и которого невозможно обнаружить. Он потер саднящую глазницу, массируя ее. Придется, конечно, привыкнуть. Но оно того стоит.
— Ты сказала — первый? Есть и другие?
Один из воинов выступил вперед, волоча безвольное тело скавена. Существо было без сознания, да и полумертвое, судя по запаху. Одежда и покореженные доспехи указывали на то, что это военный инженер. Воин-ворон бросил крысака к ногам колдуна. Юхдак наклонился, размышляя, что пытается сказать ему Изменяющий Пути этим невзыскательным даром.