Грунгни разглядывал поле боя внизу, и огонь в его глазах мерцал в унисон со взрывами, сотрясающими разоренную землю. Каждый вдох наполнял ноздри Йорика запахами пороха и горящего дерева, как будто внизу полыхало то же самое пламя, что бежало по венам бога.
— Цену определяет лишь время, — сказал наконец Грунгни. — Со временем те, кто погиб здесь, возможно, станут героями еще не рожденных поколений. А может, будут забыты. Покажет лишь время.
— А твоя работа, Создатель? Она тоже во власти времени?
— Моя в первую очередь. — Грунгни изучал свои покрытые шрамами ладони. Пальцы его сжались в массивные кулаки, каждый размером с пушечное ядро и каждый — вдвое смертоноснее такого ядра. — Этими самыми руками я могу создать инструменты, с помощью которых мы защитим все это, или сделать величайшую глупость и присоединиться к моему брату в бесчестье забвения. — Он умолк, рассмеялся. — Эти слова не предназначались для ваших ушей.
Йорик моргнул. Грунгни махнул рукой.
— Не твоих, внучок. Вон их. — Он показал на стайку воронов, сидящих неподалеку на краю Бастиона. Шагнул к ним, и птицы хрипло закаркали, словно предостерегая. Смотреть на улыбку Грунгни без ужаса было невозможно. — А где остальные девяносто пять? Улетели, чтобы провернуть какую-нибудь пакость, несомненно. — Он вскинул руку, словно собираясь дотянуться до птиц. Вспугнутые вороны взмыли в небо.
Грунгни последовал за ними — не пошевелившись. Он просто вырос — как столб дыма, вырвавшийся из трубы. Бог тянулся и рос, пока ему не удалось схватить птицу, которая летела медленнее и отстала от прочих. Ворон взвизгнул почти человеческим голосом, перья на нем вспыхнули и осыпались пеплом с бьющейся тушки. Грунгни поднес бледное, вопящее существо к глазам, огромным и горячим, как далекие солнца, и хмыкнул. Громоподобный звук на миг заглушил грохот битвы.
— Ну и любопытная ты штучка. Как вода перетекаешь по собственной прихоти из одной формы в другую.
Грунгни уменьшился, и бледная, все еще кричащая тварь уменьшилась вместе с ним. Йорик наблюдал молча. Пускай Грунгни и был его предком, при этом он оставался богом, с божественными причудами и божественным — ох и крутым — нравом. Не зря в кланах Обездоленных говорили: «Не попасть бы между Создателем и его наковальней».
— И, как и с водой, из тебя можно выпарить все лишнее, оставив только необходимое. — Грунгни, обретший прежние размеры, прижал руки вместе с тем, что они держали к груди. Йорик заметил что-то маленькое, вроде птенца или костяного огрызка, и поспешно отвел глаза. — Хитро, но грубовато. Артистизма у него, у Зодчего, не занимать, а вот мастерства маловато. Удивляюсь только, кто его так назвал…
Он положил поскуливающее существо в карман фартука и отряхнул руки.
— Враги жизни наступают быстро, внучок. У нас один источник сведений и стремление одно. Надеюсь, этот твой Волькер действительно парень способный.
Йорик закончил набивать трубку.
— Если бы нет, я его не порекомендовал. — Он покосился на бога. — И ты не увидел бы его лицо в огне.
Грунгни хохотнул, а Йорик поежился. Смех бога громыхал как молот, бьющий по раскаленному металлу.
— Нет. Нет, не увидел бы, верно. — Взгляд бога, возвратившийся к битве, был горяч, как драконий огонь. — Там, внизу. Демон. Маленький, но я чую его отсюда. Интересно, что ему нужно? — Он похлопал по карману фартука. — Полагаю, мы это еще увидим.
Йорик собрался разжечь трубку. Грунгни щелкнул пальцами, и в чашу прыгнула искра. Йорик медленно затянулся, удивленный. Грунгни кивнул.
— Да. Увидим, и очень скоро.
Кретч Варпклык, Великий Верховный Когтемастер Клана Пасти, обвел взглядом опустошение и со вздохом откинулся на подушки своего паланкина. Еще дюжина когтебанд разорвана в клочья. Еще горстка когтелидеров истреблена. Последняя атака его войск отбита, бойцы бежали в беспорядке, а окопы по-прежнему заняты людь-типами.
Крах. Слово, которым людь-типы называют полный провал. Хорошее слово, считал Варпклык. Людь-твари делают много хороших вещей. А скавены делают их лучше. Но не в этот момент. В этот раз они подошли ниже. Но недостаточно близко. Всегда недостаточно.
Варпклык посмотрел на Бастион, сморщил нос и сплюнул. Воздух пах порохом и кровью. По знаку дряхлого полководца паланкин развернулся, рабы-носильщики кряхтели и постанывали от напряжения. С каменным выражением морды Варпклык оглядел подчиненных: